хорошо, что стены не умеют говорить. Сколько бы они могли поведать из того, чего лучше не знать.
Время меняет все. Дома терпеливо на это смотрят. Валеру всегда нравилась безумная идея, что старые московские здания, как зеркальные цветы из «Тайны третьей планеты», смотрят и записывают происходящее вокруг.
Жаль, нет способа посмотреть на обратной перемотке все эти события.
Как некогда главную дорогу до Кремля замостили булыжником и сделали пешеходной зоной с сувенирными лавками, как бунтарские росписи на стенах стали достоянием истории. Почему пластиковая корова у ресторана «Му-му», мимо которой прошел Валер, заметнее, чем памятник Окуджаве, стоящий неподалеку? И как место встречи для «своих» стало туристической меткой на карте.
У стены Цоя Валер замедлил шаг и, свернув в переулок, остановился.
Да, стены не умеют говорить, хотя эта когда-то могла.
Непривычно пусто. Правда, Валер давно здесь не был… может, в тишине и пустоте не было ничего странного?
Поколения уходят, меняются… сам он, как и Костя, начал приходить сюда в конце девяностых, когда завсегдатаи вздыхали о прошлых временах. Тогда здесь было много людей, стена жила, исписанная многочисленными посланиями, сменяющими друг друга.
Жило и все вокруг. Укромный уголок под открытым небом. Заходя в переулок, ты словно закрывался от взрослого мира, который тебя никогда не понимал.
А на прохожих смотрел задумчивый Виктор Цой.
Впрочем, не все были рады соседству. Валер не помнил когда, но портрет закрасили. Как и многие послания.
Охотник достал сигарету, закурил, надломил, бережно положил в небольшой выступ и застыл. В «пепельнице» уже лежала тлеющая сигарета.
Охотник долго смотрел на нее, не в силах понять, что было не так. Глаза сверкнули.
След.
Отойдя на шаг, Валер окинул взглядом стену, утопавшую в тени. Над одним из кирпичей словно кто-то плеснул густой черной краской, поглощавшей свет.
Охотник провел пальцами по аномалии и ощутил глубоко выцарапанную кривую надпись.
В голове будто что-то щелкнуло, раз и навсегда останавливая «маятник сомнений», не дававший покоя так долго.
Да, Костя был когда-то его другом, но Валер не имел права сомневаться, потому что…
– Я жив, – одними губами пробормотал Валер, повторяя пальцами кривой узор. Охотник знал, кто оставил послание.
Киреев перешел грань, пересекать которую нельзя никому, и назад дороги не было. Охотники могут спасти человека, пока еще в нем есть хоть крупица человечности.
Но от смерти исцелить нельзя. А Костя мертв.
– Ревенант.
Валер не верил своим глазам.
Мог ревенант, которого все разыскивают, просто так прийти к стене в нескольких сотнях метров от главного
