style="font-size:15px;"> Выехали с дачи они точно по Петиному графику. Желаний продолжить гимнастические упражнения у него не возникло.
Звонок Берестова застал Викторию за маникюром. Заставлять человека ждать нехорошо, а собственного начальника – тем более, но придётся: не являться же в ресторан с семью ногтями одного цвета, а тремя – другого.
– Александр Петрович, извините ради бога, я минуток на пять задержусь.
«Господи, какая непосредственность!» – невольно мелькнуло у Александра. Другая бы опоздала и даже виду не подала, что чем-то виновата.
Они выбрали ресторан, запомнившийся Берестову ещё с советских времён. Конечно, хозяева его сменились, возможно, не раз, но даже стороннику рыночной экономики приятнее переступать порог старого и проверенного заведения, чем возникшего недавно. «Наверное, этим консерватор и отличается от либерала», – подумал про себя Александр. Консерватору не всё равно, кто и как вершит свой бизнес. Для консерватора предпринимательство – лишь одно из общественно-полезных занятий. Для сегодняшнего либерала это фетиш. Им лишь бы все первые этажи московских домов заняли магазины и рестораны, вытесняя детские кружки и места стариковских посиделок. Либералу нет ничего ненавистнее не торгующего и не покупающего народа. Рынок он понимает буквально: одни должны стоять за прилавком, другие – перед ним. И никакой художественной самодеятельности или курсов кройки и шитья.
Разговор он начал с дела, без обиняков. Едва Виктория заслышала первую фразу, от сердца у неё мгновенно отлегло. Речь зашла об ольгинском, точнее, троицком проекте. С кем можно его обсуждать, а с кем нельзя. О чём лучше молчать совсем. Чем больше девушка вникала в слова начальника, тем грустнее становилась. Оказывается, на ней держится чуть ли не всё задуманное, грандиозный план помощи землякам, а она задумала уходить с работы и поступать учиться.
– Мы с тобой должны сделать благородное дело. Сегодня это в диковинку: ни у кого не доходят руки до простых людей. Весь технический прогресс народ оплачивает из своего кармана. Поэтому в домах компьютеры, в карманах сотовые телефоны, а на кухнях – буржуйки, и туалет холодный во дворе. Гоним газ за границу, но не можем сделать отводы для населения тех городов и сёл, мимо которых идёт труба. Не позор ли в двадцать первом веке печки топить! Даже проклятые большевики, не успев толком закрепиться у власти, план ГОЭЛРО приняли – электрификации всей страны. Прошло восемьдесят лет, и ничего нового не сделано. Ни полной газификации, ни полной телефонизации, ни даже канализации. Деревни до сих пор без водопровода живут. Бабки девяностолетние с вёдрами на речку ходят, иногда за километр от дома. И всем плевать. И старым властям было плевать, и новым плевать. Эти самозваные капиталисты уже второй десяток лет страной управляют, а о людях так и не подумали. Куда там! Только о собственной мошне заботятся. К дачам своим все блага цивилизации подводят, даже оптико-волоконные кабели, а соседним посёлкам – шиш.
Ужин превращался в занудную политинформацию. Но Викторию это только радовало: лишь бы про них с Петей
