торые живут и творят на острие авангарда. Поиск новых форм для них – приоритет и определяющая задача творческих усилий. Подчас в этом искании они занимают радикальную позицию: не столько созидая новое, сколько противопоставляя себя мейнстриму и классике. Иной подход у Алексея Тихонова. Материя, из которой он черпает вдохновение, находится, скорее, в прошлом, чем в будущем.
…Я постигал искусство проницать
За грань веков, к пределам мирозданья,
Где цель моя, пронизанная тайной,
Таилась и в других творцах.
Я постигал искусство из искусств,
Претерпевая горечь поражений.
Я постигал искусство рассуждений,
Не отверзая для пустого уст.
Как можно видеть из приведённого отрывка фокус поэтических исканий автора часто располагается за пределами современности, стремясь то к поэзии вагантов, а то и вовсе подражает манере богословов и мыслителей осевого времени.
Алексей и сам, не чинясь, признаётся в этом, используя поэзию в её исповедальной ипостаси:
…Чей крепок дух, созиждущий покой,
Предстанет миру, словно бы изгой:
Отвергнув разнотолки, экивоки,
Он с миром будет честен и един.
…Мой путь земной лежит среди стремнин:
Я днесь во всём ищу первоистоки…
В некоторых произведениях очевидно также влияние современных авторов, работающих в сходных эстетических координатах. В частности – известного поэта и музыканта Сергея Калугина.
Сборник Алексея Тихонова «Диптих» в полном соответствии с названием разделён на два больших раздела для стихотворений и для венков сонетов. Венки сонетов – сегодня форма редкая, и в этом смысле Алексей только подтверждает свою приверженность традиции. В сборник вошли два полных венка. Для молодого автора это значимое достижение, так как венок всегда считался технически-сложной формой и свидетельством высокого мастерства.
В сущности венок сонетов – это нечто вроде личного альбома или дневника, в который, вместо автобиографической хроники, поэт включает элементы уже созданных им произведений, удачные обороты и метафоры. Временами этот жёстко структурированный текст напоминает крепостную стену, на которую пошли обломки разрушенных зданий, сохранившие архитектурные излишества и надписи, но навсегда сменившие свою функцию.
Тексты Алексея (как в части сонетов, так и в разделе стихотворений), дополняя общую стилизацию, изобилуют такими поэтическими архаизмами, как «днесь», «одр», «воззрев», «взыскуя», «созиждет», «ужель».
Однако нельзя сказать, что автор сборника полностью утратил связь с реальностью и пребывает в башне из слоновой кости. Очевидно, что ему доступна поэтическая рефлексия настоящего, как, например, в стихотворении «Переезд»:
Горел огонь на грязном пустыре
Конфорок в типовой пятиэтажке,
Как папортников цвет, надеждой грел,
И вился дым табачный сизой пряжей…
Но в том же стихотворении Алексей немедленно возвращается в эмпирии возвышенных мечтаний, опираясь на них и как бы прописывая себя в вечности. …Её поправ, ковшами разорвут,
И ночью звёзды, что обычно врут,
Скорбеть начнут.
И в памяти Медведиц
Всплывёт, как я на кухне в телескоп
На них взирал, забыв про эскалоп,
И открывал таинственные двери.
Интересно, что на фоне творчества современных молодых авторов работы Алексея, формально стилизованные, а следовательно – в известной степени вторичные, обладают большой оригинальностью. Это ещё раз подтверждает, что поэзия, развиваясь и двигаясь вперёд, удивительным образом не теряет и не чурается связи с прошлым. В конце концов выбор формы подачи, доступного инструментария и прочие технические детали являются всего лишь служебными функциями для изложения поэтического замысла. И, как знать, может быть, именно через эту старинную, но милую нашему сердцу дверь вдруг войдёт сияющая истина?
Венок сонетов
«Призрев движение небесных сфер…»
Призрев движение небесных сфер,
Услышу я дыхание пространства:
Поправши сути превосходных мер,
Нам драгоценен миг непостоянства.
Но в эту ночь уснула суета,
Ступив едва за краешек порога.
Призыв вознёсся, словно голос рога,
Призвав творенье к бдению без сна.
Старинной лиры льющийся напев
Струится
