сердца.
Заключение лаборатории
1. Смерть гражданина И.М. Ларичева наступила в результате сердечно-коронарной недостаточности на фоне давнего заболевания сердца и лёгких (аритмия, кардиосклероз, склеро-эмфизема лёгких). Кризис и смерть были вызваны употреблением гекардина в недопустимом сочетании с ксенородоном, препаратом для борьбы с морфиевой зависимостью.
2. Следы на левом предплечье могли явиться следствием сильного сжатия рукой.
– Ксенородон! То есть он принял или его заставили принять запрещённое, негодное лекарство! С его-то сердцем, – чересчур радостно воскликнул Буров. – Выходит, он и морфием баловался. Это лекарство для морфиевой блокады.
Лера запротестовала:
– Почему вы считаете, что его заставили?
– Вроде так показало вскрытие.
– Неужели непременно силой человеку надо вводить какой-то препарат? Разве не мог он сам это сделать, вполне сознательно, или произойти просто несчастный случай, какая-то ошибка?
Буров взглянул на девушку озадаченно. И в самом деле, почему следует заранее предполагать, что смерть Ларичева была насильственной. Вот только синяки на руке…
– Я… поторопился, извините… – признал он. – Покамест оставим только вопрос: сам он принял опасный препарат, чтобы покончить с собой, или же речь идёт о трагической оплошности? Но остаются следы на левом предплечье. Ещё один вопрос. Интересно было бы выяснить, соответствуют ли эти следы руке кому-нибудь из подозреваемых.
– Ну как же мы смеем сейчас кого-то подозревать? Ведь ещё ничего не установлено.
– Но эти следы кому-то всё же принадлежат?
– Разумеется, но почему именно этого «кого-то» нужно обвинять в убийстве?
– Согласен. Знаете, Лера, уже поздно. Для первого дня мы нарыли больше чем достаточно. У меня ведь ещё и другие дела висят. Предлагаю прерваться и начать завтра на свежую голову. Идёт?
– Как угодно. Вы старший.
– Тогда приказываю: по домам, – с улыбкой закончил Буров, сожалея, что не может вот так сразу пригласить малознакомую, но симпатичную девушку куда-нибудь выпить чего-нибудь, потому что уже договорился о встрече с Варей. А с Варей пора было бы закругляться, так как их отношения не прогрессируют, она ждёт предложения, а Буров телится – куда спешить, если сердце ничего не подсказывает, и вообще, зависимость надоела, ещё не женат, а уже что-то должен. А как хорошо бы было закрутить сейчас роман с Лерой, такой трепетной и беззащитной…
Они вышли на улицу. В конце ноября быстро темнеет и к вечеру воздух становится по-зимнему промозглым. Но, несмотря на сумерки и холод, улицы были полны народу. Как всегда, москвичи куда-то спешили: кто на метро, кто в магазин, кто в театр… а кто с Ваганьковского кладбища домой. Пресня была для Бурова новым районом, и он пока ещё не чувствовал его «душу». Он считал, что у каждого района в Москве есть своя душа, и Пресня ему нравилась. Огорчало лишь соседство ультрасовременного Международного торгового центра и модных ресторанов вперемежку
