в голубые норвежские дали на своём подержанном мерседесе, коллеги не без ехидства осведомились у повеселевшего рыжего:
– А что Геша? Носовую часть то ты отдраил, а про корму, небось, запамятовал? – На это матрос Эпельбаум ответил крайне загадочно:
– "Омниа меа мекум порто"[5].
– Ну, всё путём! – Решили Генкины коллеги-приятели. – Раз рыжий начал выёживаться, значит вполне оклемался.
Боцман в Гренландии
С бортом 2113 «Жуковск» свела меня как видно судьба. Но это я понял позже. А тогда 18-летний курсант 4-го судоводительского курса Мурманской мореходки был я направлен на плавательную практику для начала матросом без класса. Это через год после сдачи госэкзаменов и получения диплома судоводителя ждала меня невеликая должность штурмана-стажера. А пока – салага, или просто юнга.
Малый рыболовный траулер номер 2113 «Жуковск» имел дурную славу. Редко обходился он без ЧП. Бывало в шторм кого за борт волной направит, и "пишите письма…" Бывало кому грузовым гаком в висок ни за что. А потом следствия, проверки… Как-то в ночную вахту поднимали мы «авоську» на борт. Я должен был бегом переносить от кормы к баку "бешеный конец" – траловый трос. «Бешеным» конец назывался потому, что при волнении он мог «сыграть», сорваться с полупудового гака, грузового крюка. И, как пелось в старинном романсе:
– Милый, ты не вспомнишь нашей встречи…
Конец этот переносили быстрым аллюром, да и весь подъем трала проходил в том же темпе. Смутно помню упругий, плотный контакт своего молодого тела с чем-то массивным и влажным. Помню гордый, одинокий полет в ночи. Помню смачный, чувствительный шлепок о жесткую, как асфальт и жгучую как кипяток, ледяную воду моря Баренца. Больше не помню ничего, только секундное удивление от происходящего:
– Приехали, что ли?!
Быстро подняли трал, а там сюрпрайз. Моя персона вывалилась из авоськи вперемешку с центнером живой рыбы, медленно и вальяжно. Персона была плотно покрыта чешуей и царственно отливала перламутром, словно явился новорождённый наследник самого Посейдона.
Медперсонал на малых судах не предусмотрен, но в моем случае помощь была близка. Наш боцман – Бронислав Устинович Друзь. Моряк от бога, боцман от черта. В сорок шесть лет, умудрился он успешно сдать экзамены в медицинском училище и получить диплом фельдшера.
Морской эскулап уколол меня камфарой, угостил дозой нашатыря и, от души, темпераментно растер спиртом. Причём приличная его часть была насильно и перорально введена внутрь моего организма. Мне стало приятно, и сказал я, что это хорошо! Почти в полном составе натолкавшийся в салон экипаж, во влажной робе и в сухом штатском, дружно и облегченно выдохнул. После чего большинство решило поддержать вновь рождённого и также приняло перорально, причём неоднократно.
– Ты,
"Омниа меа мекум порто" (лат. Omnia mea mecum porto) – Всё своё ношу с собой.
