русскими прибалту со стороны русских? Да ну, бред. Сталин ничего просто так не делает… И почему Франк? Что между ними общего? «Общество Туле»? Некая магическая связь, афишировать которую не хотят русские? Тоже абсурд… И все- таки, почему оба эти персонажа так занимают Вышинского, а значит, Сталина? С одной стороны, и Франк, и Розенберг в годы войны работали на территории Восточной Европы, к разделу которой Сталин питал и питает особый трепет и с разделом которой связывает надежды, но… этого мало. Может, они знают что- то о его интересах там? Франк как гауляйтер Польши, а Розенберг как картограф Восточной Европы вообще могли выполнять какие- то тайные указания Гитлера в отношении раздела этих территорий, которые как- то касались Сталина. Но какие указания? Как касались? Что они знают такого, что никак не хочет придавать огласке советская сторона?..»
Одни вопросы. Как знать, думал Даллес, может вечерний отчет Келли что- нибудь, да даст? Конечно, он не обязан был отчитываться о своих беседах с подсудимыми устно и гласно, но наверняка сделает это – вопрос вменяемости подсудимых не терпит отлагательства!
Уже вечером психиатр в компании делегатов докладывал в ресторане «Гранд- отеля» о своих успехах. Даллес отошел подальше, чтобы не злить лишний раз и без того не расположенного к нему Вышинского, но, несмотря на это, отчетливо слышал громкую речь подвыпившего доктора.
– Идиоты! – всплескивал руками Келли, окруженный толпой обвинителей. Тех, понятно, интересовал внутренний мир полузверей- полулюдей, с которыми завтра предстояло работать в рамках процесса, а кто, кроме психолога, мог охарактеризовать его лучше? Келли же самому впору было примеривать на себя лавры прокурора, так ярка и эмоциональна была его, подбодренная алкоголем, речь. – Как доктор вам заявляю, они явно ненормальные!
– Было бы странно, если бы вы сказали, что они абсолютно нормальны! – поддержал его второй обвинитель от Великобритании, Максуэлл Файф. – Разве может нормальный человек сотворить такое?!
– Определенно, нет. Но обо всем по порядку, господа… Сегодня я встретился с Франком и Розенбергом. Что касается Франка, то человек этот исполнен противоречий. В разговоре он старается уходить от своей роли в нацистской партии и государстве и все время говорит о том, что был противником тех или иных решительных мер, предпринимаемых Гитлером. Старался, дескать, сглаживать острые углы, сокращать применение смертной казни, делать саму юридическую процедуру максимально гуманной и правовой… На что я начал приводить неопровержимые доказательства тех бесчинств, что творились в Польше в период его генерал- губернаторства. Да что бесчинств, кровопролитий! И какую, вы думаете, он избрал тактику? Перевел тему. Сказал, что его, человека тонко чувствующего, поклонника искусства, запихнули в маленькую тесную камеру и пытают только потому, что он занимал в рейхе номинальную должность, а сам только и делал, что воевал с Гиммлером!
– Обычная
