врезала затылком ему по носу. Он взвыл.
Несколько писателей, которые решили продолжить вечер в пабе «Джеймсонс», обсуждали ситуацию на рынке электронных книг.
Петер Гердес первым заметил борьбу на улице. Они с Манфредом Ц. Шмидтом сразу выбежали наружу, пока остальные обсуждали, не лучше ли вызвать полицию, чем устраивать самосуд.
– Какой еще самосуд! – пропыхтел на бегу Манфред. – Мы просто врежем ему по роже!
Нападавший сбежал. Его не слишком привлекала перспектива быть пойманным матерью-одиночкой и двумя авторами детективов.
Горло Эске Таммены выглядело жутко, но она выжила. Вопреки многочисленным советам, она не захотела отправляться ни в полицию, ни в больницу. Но ее так трясло, что она едва могла вымолвить слово.
Эске сказала, что неподалеку живет ее приятель, и она пойдет к нему.
Писатели провели с ней еще немного времени. Миша Кремер даже попытался уговорить ее выпить с ними «Гиннесса», но она спешила к своему Вольфи, хотела рассказать ему о случившемся и привести себя в порядок. В таком виде она не хотела показываться ни сиделке, ни маленькому сыну.
Чуть позднее Кристиан Франке страстно спорил за барной стойкой, заявляя, что им все равно следовало вызвать полицию, неважно, хотела этого испуганная женщина или нет. Ведь ее пытались задушить стальной петлей. После этого нельзя просто так взять и уйти.
По дороге домой Петеру Гердесу показалось, что он снова встретил человека, напавшего на Эске Таммену. Тот ехал на велосипеде в сторону портового музея. Но Петер Гердес засомневался, действительно ль это преступник, или просто мужчина похожей комплекции, или с ним сыграла злую шутку его фантазия автора детективов.
В это время безжизненное тело Эске Таммены уже плыло вдоль гавани Лера.
Несколько маленьких окуньков, привлеченных запахом крови, пощипывали ее кожу, словно волоски были маленькими червячками.
У Кирстин де Боек возникла серьезная проблема. Она была по горло сыта выходками Эши. Дальше так продолжаться не может. Ни за что!
Она опаздывала каждый раз. Каждый раз!
Раньше на Эши можно было положиться, они были как подруги. Но с тех пор, как она втюрилась в этого Вольфи, с Кирстин все чаще обращались как с прислугой. Если Кирстин начинала жаловаться, то Эши быстро меняла роли – из работодателя в подругу и обратно.
Она говорила либо «Ну мы же подруги!», либо «Я тебе все-таки деньги плачу».
Но пришла пора положить этому конец. Такой ценой деньги ей не нужны. Тридцать евро за вечер – в сущности, не так уж и много. Ведь они договаривались до двенадцати часов, а сейчас уже почти два, но Эши не подходит к телефону и не отвечает на эсэмэс.
Раздраженная Кирстин села и написала подруге письмо. Подвела все итоги. На четыре страницы. Последнее предложение звучало так: Я прекрасно обойдусь без подруги, которая вспоминает о моем существовании, лишь когда ей что-нибудь нужно.
Кирстин еще
