на него, даже не пытаясь скрыть пре-зрения.
– Хотите сказать, я сама виновата в том, что попала сюда?
– Я совершенно не это хотел сказать. Но интересно, что вы именно так интерпретировали мои слова. Почему вы так разозлились? – спросил он, заметив, что она со всей силы сжала кулаки.
Она невесело засмеялась и захлопала в ладоши – подчеркнуто медленно и с сарказмом.
– Хорошо подмечено, доктор! Вы не зря учились в медицинском! – Она поднялась со стула, и безразмерный халат съехал набок, оголив ключицу. – С меня хватит. Пойду к себе на кровать, – сказала она, поправив одежду.
Доктор смотрел ей вслед и, сжав челюсти, думал о своей новой молодой пациентке. Если она и дома доставляла столько проблем, было понятно, почему отец сдал ее сюда. Очевидно, что снаружи видна лишь верхушка айсберга ее психологического состояния. Взяв ее папку, он зашагал вдоль палаты, не обращая внимания на жалобные вопли Перл, обращенные к нему.
– Доктор Лэмборн, вы сказали, что на этой неделе я смогу выписаться. Почему вы не подошли ко мне? Сколько мне еще здесь быть? Доктор Лэмборн, вы меня слышите?
Кровати в лазарете стояли гораздо дальше друг от друга, чем в отделении. Пациентов было меньше, и никто надолго не задерживался. Большинство из них вообще выносили отсюда ногами вперед. Эллен подошла к кровати Герти. Та лежала с открытым ртом в позе эмбриона. На подушке виднелось пятно от слюны. Легкий ветер из открытого окна колыхал выцветшую занавеску. Санитарка сказала, что Герти страдает от сильных болей и плохо спит. Тем не менее сейчас она пребывала в спокойном состоянии, и Эллен решила, что нехорошо будет ее будить.
Она села на стул рядом с кроватью и достала экземпляр журнала «My weekly»[5], который принесла специально для Герти. Он напоминал Эллен о доме. По вторникам отец ходил в киоск и покупал его для жены, а для себя – табак «Old Holborn» в жестяной банке. Миссис Кросби была против того, чтобы тратить деньги на себя, пусть журнал и стоил всего три пенса. Но Эллен знала, с каким удовольствием она проглатывала каждый новый выпуск, особенно бесконечные схемы для вышивания.
Она смотрела на модель с обложки в ярком вышитом джемпере и думала о матери. Миссис Кросби была бы счастлива связать что-то похожее, но Эллен знала, что мама не станет легкомысленно тратить ценную пряжу на всякую красоту, когда в доме растет мальчик, снашивающий джемперы с пугающей быстротой. Она пролистала рецепты имбирного хлеба и запеканки с курицей и стала читать историю номера. Не успела прочесть и два предложения, как у Герти вдруг начался сильнейший приступ кашля. Эллен чуть не подпрыгнула от неожиданности, журнал соскользнул на пол.
На прикроватной тумбочке стоял графин с водой. Эллен налила в стакан воды.
– Герти, это я, Эллен. Стажерка Кросби.
Она помогла Герти сесть, подложила ей под спину подушку и с удивлением отметила, как сильно та похудела. Герти продолжала кашлять – у нее слезились глаза, а в плевательной кружке показалась кровь. Эллен поднесла к ее потрескавшемуся рту стакан воды.
– Вот, попейте. Так ведь лучше, да? Как вы, Герти?
Герти
«Мой еженедельник» (
