формальности в фойе, выдали халат, бахилы и снулого вида охранник препроводил его на второй этаж, где собственно и располагалось перинатальное отделение. Передав дежурной медсестре с рук на руки посетителя, охранник удалился, а молоденькая провожающая, выяснив к кому и в какую палату направляется новоявленный отец, решительно, как маленького мальчика, взяв его за руку, буквально потащила в искомое место. У палаты под номером «4» она резко остановилась, и заговорщическим тоном негромко сказала:
– Вы подождите меня тут, а я загляну и спрошу, могут ли вас принять.
На его недоуменный взгляд, быстро протараторила, все так же полушепотом:
– Ну, знаете…, разные же бывают ситуации. И потом… вдруг она кормит малыша? Не всем молодым мамашам нравится, когда их застают за этим делом. Я мигом.
Она тихонько приоткрыла дверь и ящеркой проскользнула внутрь палаты. Не прошло и полминуты, как из двери ни слова не говоря, вынырнула сестричка, а за ней следом показалась и Мария Степановна. Вид у тещи был одновременно радостный и растерянный. Он думал, что она проведет его в палату к роженице, но та, взяв его за руку, повела к окну в коридорном тупичке, чтобы не загораживать проход.
– Девочка, вся в тебя! Крупненькая. Молчунья. Не плачет, кряхтит только. Ну да крупные они все такие. Это мелкота орет беспрестанно, а твоя хороша, – со знанием дела говорила теща.
– Марья Степановна, миленькая, а мне нельзя туда?! Я вот и бахилы одел и маску мне дали, – взмолился он, вытаскивая марлевую маску из кармана. – Я ненадолго, только погляжу и выйду.
– Ты погоди, соколик, насмотришься еще на все и на всех, – поджимая губы, тусклым голосом проговорила она непонятные для Захара слова.
– Так что, Мария Степановна, пройти то мне можно? – явно не «врубаясь» в ситуацию, канючил он.
– Говорю же тебе, сущеглупому, погоди, а ты опять свое талдычишь?! – уже начинала злиться теща. – Не в себе она! Понимаешь?! Не в себе!
– То есть как это не в себе?! – разинул рот от изумления Захар. – С ума, что ли сошла?!
– Да она и не была в нем николи! – парировала она его недоуменные вопросы.
– Как это?! Я не понимаю! Что произошло то, вы мне можете объяснить толком?! – все еще недоумевал он, в принципе, уже начиная догадываться, куда дует ветер.
– А так вот! – уже почти взорвалась теща. – Не хочет она никого видеть! И ее и тебя, в первую очередь! Еле вон уговорили ее вместях с акушеркой, чтоб хоть приложила к груди и дала первое кормление.
– Как же так!? – совсем уже поник головой Круглов.
– Врач сказала, что такое часто бывает у первородящих. Вроде как страх у ней самой перед ребеночком так проявляется, – пояснила со вздохом Мария Степановна, но по ее интонациям Захар понял, что она и сама
