с моими и тут же яростно впиваются в них. Ладонь ползет по моей спине, пальцы погружаются в волосы на моем затылке, щекочут его. Другая ладонь обхватывает мои ягодицы, прижимает мои бедра к нему. У меня вырывается негромкий стон.
– Мистер Грей, – раздается голос Тейлора, и Кристиан немедленно отпускает меня.
– Тейлор, – говорит он ледяным тоном.
Я поворачиваюсь и вижу на пороге зала смущенного Тейлора. Кристиан и Тейлор глядят друг на друга, разговаривая без слов.
– В кабинет, – отрывисто говорит Кристиан, и Тейлор быстро идет через зал.
– Сеанс откладывается, но билеты действительны, – шепчет мне Кристиан и выходит следом за Тейлором.
Я перевожу дыхание, пытаясь успокоиться. Я одновременно и смущена, и благодарна Тейлору за вмешательство. Неужели я ни минуты не могу противостоять Кристиану? Недовольная собой, я качаю головой.
Интересно, что заставило Тейлора прервать наше уединение? И что он видел? Впрочем, мне не хочется об этом думать. Ланч. Я буду готовить ланч. Нарезаю картошку. Что нужно Тейлору? Мои мысли бешено скачут – может, что-то известно о Лейле?
Через десять минут они появляются. Омлет как раз готов. У Кристиана озабоченный вид.
– В десять я дам им инструкции, – говорит он Тейлору.
– Мы будем готовы, – отвечает Тейлор и выходит.
Я достаю две подогретые тарелки и ставлю на кухонный островок.
– Будешь?
– Да, пожалуйста. – Кристиан примостился на барный стул. Он внимательно глядит на меня.
– Проблема?
– Нет.
Я хмурю брови. Он не хочет мне говорить. Я раскладываю омлет и сажусь рядом с Кристианом, смирившись с тем, что останусь в неведении.
– Вкусно, – хвалит Кристиан, попробовав кусочек. – Хочешь вина?
– Нет, благодарю.
Мне нужна ясная голова, когда я рядом с тобой, Грей…
Омлет удался, хоть я и не очень голодная. Но я ем, зная, что иначе Кристиан начнет ворчать. Потом Кристиан прерывает наше угрюмое молчание и включает классику, которую я уже слышала когда-то.
– Что это? – спрашиваю я.
– Жозеф Кантелуб, «Песни Оверни». Эта называется «Байлеро».
– Красивая вещица. На каком языке?
– Это старофранцузский, вернее, окситанский.
– Ты ведь говоришь по-французски. Ты понимаешь слова песни? – Мне вспомнился безупречный французский Кристиана на обеде у его родителей.
– Только отдельные слова. – Кристиан улыбается, заметно успокоившись. – У моей матери была мантра: «музыкальный инструмент, иностранный язык, боевое искусство». Элиот говорит по-испански; мы с Миа – по-французски. Элиот играет на гитаре, я – на фортепиано, а Миа – на виолончели.
– Ого! А боевые искусства?
– Элиот владеет
