тогда зародилось новое имя, которое только ждало случая и смелые уста, что дали бы ему жизнь.
Вскоре старый король почил и юный занял его место по праву. Следуя наказу любимой кормилицы, юноша каждый день осматривал владения с высоченного холма в одиночестве, прислушиваясь к сердцу. И каждый раз нечто с нежностью поднималось с глубин его души, напевая и подсказывая по памяти чудесные имена из давно забытых сказок. Было ли то волшебное молоко, коим был вскормлен Король или поросль семян дала благодатный урожай, но Злой Король и вправду не ощущал тягости одиночества и давления бремени стальной короны, в которой выстаивал цельный час на ветру холма.
Возможно, когда-нибудь всё переменится. Пусть даже его и после смерти будут величать Злым. Пусть. Но каждый день он будет восходить на холм и чувствовать жизнь, как она есть, и постарается своего будущего потомка приучить к любви. А пока…
Злой Король с неохотой, медленно пошёл к спуску по приметной ему одному тропке. Пришла пора поразмыслить о лугах, ему как раз припомнилась одна красивая сказка.
– Легко быть добрым, а вот злым куда труднее.
Кажется, так говаривала ему когда-то нянька.
Кража и жертва
Самой долгой и беззвёздной ночью похитил Камень-Принц дочь Огненной Матери. Пламень-Дева – тонкий лоскут огня – дремала в колыбели жаркой обители, когда каменные персты схватили и вырвали её из родного очага.
Бесстрашен и неумолим, прекрасен и вечен был Камень-Принц, но холоден и бесстрастен. Ледяным взором удостоил он напуганную Деву, чьё крохотное огненное сердечко трепыхалось в груди, вот-вот того и гляди – погаснет.
Из жгучих глубин подземных в холодную пещеру белой горы вынес похититель свою добычу, заперев в мрачных безмолвных покоях.
– Что нужно тебе? Зачем отнял меня у матери? – плакала Пламень-Дева, и слёзы золотистыми искорками опадали на сухой камень, тут же меркнув. – Я самая младшая из сестёр, коим счёту нет, самая ничтожная. Зачем я тебе?
Не отвечал Принц, не знал и сам он, зачем столько ночей тайком спускался в глубь земную, украдкой подглядывал за огненными плясками дочерей Матери, отчего избрал из дев ту, что отныне томиться суждено в темнице его. Только одно он знал наверняка: ярость огня манила его больше всего на свете.
Каждый день покидал Камень-Принц пещеру белой горы, а вечером, возвратившись, направлялся прямиком в каменную залу, что служила покоями юной пленницы. До самого утра он сидел в углу в гранитном кресле, не смея приблизиться к Пламень-Деве, лишь краткие беседы, ведя с нею. Очи его обсидиановые задумчиво, с интересом взирали на яркие отсветы, исходившие от дочери Огненной Матери. Вскоре и Пламень привыкла к суровому облику хозяина и покорилась его воле, приятен ей стал и взгляд его очей, во тьме которых танцевали крохотные искорки – они напоминали ей о недавних плясках с сёстрами.
Прознала Огненная Матерь о воровстве и вознегодовала: даже самого малого
