само есть дело: кто учен добру,Сам делается добрым в силу этого —
Как и флейтист есть тот, кто флейте выучен,
Плясун – кто пляске, венцеплет – венки плести,
Какое ремесло бы ни усвоил ты —
Не ремесло ты все же, а ремесленник.
Платон в своем учении об идеях говорит так[257]: идеи присутствуют во всем, что есть, – ведь существует память, память бывает лишь о вещах покоящихся и пребывающих, а пребывают лишь идеи, и ничто другое. Как бы иначе выжили живые существа, говорит он, если бы они не были приспособлены к идеям и если бы именно для этого природа не наделила их умом? Однако животные помнят о сходстве, помнят, на что похожа пища, какая для них существует, и тем самым показывают, что наблюдение сходства врождено всем животным. Точно так же они воспринимают и животных своей породы. А как об этом пишет Эпихарм?
Любезный! Нет на всех единой мудрости,
Но есть во всем живом свое понятие.
Взгляни, прошу, попристальней на курицу —
Она цыплят живыми не родит на свет,
Но греет их, пока не оживут они.
Одной природе эта мудрость ведома:
Она сама же у себя же учится.
И еще:
Такой наш разговор не удивителен —
Всегда себе мы сами очень нравимся
И кажемся красавцами – не так же ли
Осел ослу, свинья свинье и бык быку
И пес другому псу прекрасным кажется?
Все это и иное подобное твердит Алким на протяжении четырех книг, указывая, сколько полезного почерпнул из Эпихарма Платон. Да и сам Эпихарм сознавал свою мудрость – это понятно из следующих строк, где он предвещает себе соревнователя:
Так я думаю, и это ясно мне доподлинно,
Что слова мои кому-то в будущем припомнятся:
Он возьмет, освободит их от размера строгого,
Облечет их в багряницу, пестрой речью шитую,
И пред ним, непобедимым, лягут победимые.
Как кажется, Платон первым привез в Афины также и книги мимографа Софрона и подражал ему в изображении характеров[258]; книги эти были найдены у него в изголовье.
В Сицилию он плавал трижды. В первый раз – затем, чтобы посмотреть на остров и на вулканы; тиранн Дионисий, сын Гермократа, заставил его жить при себе, но Платон его оскорбил своими рассуждениями о тираннической власти, сказав, что не все то к лучшему, что на пользу лишь тиранну, если тиранн не отличается добродетелью. «Ты болтаешь, как старик», – в гневе сказал ему Дионисий; «А ты как тиранн», – ответил Платон. Разгневанный тиранн хотел поначалу его казнить, но Дион и Аристомен отговорили его, и он выдал Платона спартанцу Поллиду, как раз в это время прибывшему с посольством, чтобы тот продал философа в рабство.
Поллид увез его на Эгину и вывел на продажу. Хармандр, сын Хармандрида, тотчас обвинил его в смертном преступлении против эгинского закона, по которому первый афинянин, ступивший на их остров, подлежит казни без суда[259]. (Закон этот был внесен самим
Платон. Федон 96 b.
Т. е. в своих философских диалогах он использовал опыт комедийных диалогов Софрона.
Эгина в это время участвовала в Коринфской войне на стороне, враждебной Афинам.
