тоже выглядел весьма внушительно. Тамбурини уже просветил нас, что прежде этот мост предназначался исключительно для железнодорожных составов. И что он состоял из двух поворотных секций, одна из которых находилась на правом берегу, а вторая – на левом. В далеком прошлом Эль-Фердан большую часть времени стоял разведенным и стыковался воедино лишь перед проездом по нему поездов. В новую эру – эру Вседержителей – он вступил в целостном виде. И напоминал издали своими плавными очертаниями верхнюю губу человека…
…Так, по крайней мере, описал нам Дарио силуэт этого моста. Однако мост, к которому мы приближались, выглядел иначе и вовсе не симметрично. Я решил поначалу, что всему виной мое зрение, обманутое игрой лунных теней, но, подъехав ближе, понял, что тени тут ни при чем. Эль-Фердан действительно был не такой, каким описывал его Тамбурини. И я немедля вызвал юношу на мостик, где потребовал от «консультанта» объяснений, что все это значит.
Дарио в этот предрассветный час подменял Гуго, поскольку я велел последнему хорошенько отоспаться. Мы все еще пребывали в разреженной атмосфере, и трех часов для сна пожилому Сенатору было мало. Особенно принимая во внимание, что он вкалывал больше, чем кто-либо из нас. Остановив по моему приказу «Гольфстрим», Тамбурини покинул моторный отсек и поднялся в рубку. Откуда затем долго взирал в молчании на Эль-Фердан и заговорил, лишь когда смекнул, что я начинаю терять терпение.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Дарио, не сводя глаз с озаренной луной громадины. Ее и нас разделяло сейчас всего около полукилометра. – Так не должно быть! Два месяца назад с этим мостом все было в порядке! А иначе как бы тогда наш танкер ушел на юг?
Верно подмечено. В таком виде Эль-Фердан делал Суэцкий проход непроходимым для «Геолога Ларина». Западная секция моста по-прежнему нависала над желобом, сохраняя горизонтальное положение. Чего нельзя было сказать о восточной. Одно ее плечо опустилось и уперлось краем в дно канала, а второе, наоборот, приподнялось и теперь располагалось под углом примерно в двадцать градусов. Такой крен могло вызвать лишь повреждение вмурованного в берег поворотного механизма. На него и приходился центр тяжести трехсотметровой конструкции. А вместе с механизмом она напоминала примитивную карусель, чьи рычаги, правда, имели ограниченный угол вращения – всего четверть оборота.
И не было бы в этом никакой трагедии, если бы дорога проходила под другой секцией Эль-Фердана или, на худой конец, посередине желоба. Однако осыпи и песчаные наносы будто нарочно скапливались именно здесь, у западного склона. У табуитов не оставалось выбора, как только сместить гидромагистраль к восточному склону. И вот теперь это обстоятельство обернулось для нас весьма серьезной проблемой. Такой, от какой мы при всем желании не могли отмахнуться.
Или я заблуждался, и никакой случайности тут в помине не было?
– Так не должно быть! – повторил Тамбурини. –
