делать. Скоро дверь опять открылась, и он получил постельное белье. Владимир продолжал всех игнорировать, однако чувствовал, как его разглядывают. Наконец, где-то рядом его приветливо окликнули:
– Ну, приятель, здорово.
Владимир вздрогнул, поднял глаза на голос и ответил тихо, но внятно:
– Здравствуйте.
– Проходи, раз уж пришел, – вежливо пригласил и второй голос.
– Куда?– спросил Владимир.
– Ко мне давай, – повторил тот же голос. – Сюда.
– А вы кто?
– «Петух» он, – раздалось откуда-то от окна, после чего там же заржали.
– Вася меня зовут, будем знакомы, – сказал пригласивший, никак не отреагировав на обидное слово.
– Володя.
С кровати, расположенной у самого окна, с верхнего яруса ложа на Назарова сначала уставился ядовитый и ощутимо неприятный, но пристальный взгляд еще одного обитателя этой камеры – грозного мужика с наколками на шее, плечах, руках и груди, затем мужик слез со своей шконки и поковылял встретить гостя.
– За что попал?
– Ни за что, – ответил Владимир.
– Ясно: как мы все. Мы тут все просто так сидим, – повторил мужик властно, – ну, а статья какая?
– 105 ч.1 (Сто пятая часть первая).
– Вау: мокруха, значит! Кого порешил?
– Говорю же: никого.
Грозный мужик принял еще более устрашающий вид.
– Слышь, мужик, ты не заливай, а отвечай по теме. И ваще, с сегодняшнего дня меня будешь слушаться, как верный пес: я здесь пахан.
От окна снова послышался заливистый рогот.
– Круто, Лелик! Пахан! Мне это нравится! Просто закачаешься! – И потом, уже успокоившись, парень добавил: – А че, ты вошел в роль, тебе идет!
– Угомонись! – по-прежнему властно гаркнул в свою сторону Лелик и продолжил допрос Назарова:
– Так кого ты порешил?
– Мужчину, – скупо ответил тот. Пахан остался доволен.
– А-а, то другое дело. Живи тогда спокойно, но вон туда, – Лелик указал на окно, – без моего разрешения не суйся, там моя территория. – С этим он отвалил.
Владимир, устроившийся на шконку рядом со своей, спросил у Васи, кто такой пахан.
– Старший по хате, по камере значит. Но Лелику ты не верь, врет он. Паханом у нас Лазарь, но он сейчас в больничке. А места своего никому не уступал.
– А Лелик сам-то кто?
Василий рассказал, что место у окна – квадрат – облюбовали себе блатные в «хате», рецидивисты с большим стажем. Это была их территория, и никто из обитателей камеры не имел права входить туда без разрешения. Блатные же, и особенно пахан, имели право на все. Правда, угол у блатных ничем огорожен не был.
Рецидивисты дулись в карты, нарды и домино, а бывало, что и шансон орали. Огрызались с администрацией изолятора и демонстрировали над сокамерниками свое превосходство, но в принципе
