style="font-size:15px;"> – Ты можешь разобрать отсюда?
– Да. Я всегда смотрю, когда прохожу здесь ночью. У нее всегда горит свет.
– Чем она занимается так поздно?
Робин не ответил, и Тед, который не мог заставить себя заинтересоваться этим вопросом всерьез, настаивать не стал. Когда они наконец добрались до квартиры, он молча наблюдал, как Робин, отыскав фонарик, вытягивает из-под кровати выцветший спальный мешок и кладет его на диван.
– Годится?
Тед, постаравшись не содрогнуться, кивнул. Он попытался вызвать в памяти образ своей уютной двуспальной кровати – с одной стороны, откинувшись на подушки, сидит Кэтрин, хмурясь над последними вопросами сложного кроссворда, уголок одеяла приветливо отвернут, торшер лучится теплым розовым светом, регулятор электрического одеяла установлен в среднее положение. В соседней комнате спит Питер.
– У тебя есть будильник? – спросил он.
– Есть, а что?
Тед объяснил, что ему нужно посетить доктора Фаулера, и они завели будильник на девять часов.
– Я могу подбросить тебя до университета, – сказал Тед. – Наверное, у тебя есть там дела.
Робин, который успел раздеться и лечь в постель, ничего не ответил. Тед решил, что он заснул. Но Робин не спал. Он лежал, слушая, как Тед раздевается и складывает одежду, ворочается, силясь принять удобное положение, вздыхает, как его дыхание выравнивается. Он слушал, пока не установилась полная тишина, пока единственным звуком не стало редкое, сонное бормотание Теда, повторяющего: «Кейт, Кейт».
Будильник не смог их разбудить, и в университете они появились далеко за полдень. Тед отправился на встречу с доктором Фаулером, а Робин сел пить кофе в одной из многочисленных закусочных на территории университета, но через десять минут Тед вернулся – в дурном настроении. Его клиент уехал на выходные домой, оставив на двери записку, что вернется только во вторник. Робин был не один. Рядом с ним сидел седой бородач с покатыми плечами; высокий (под два метра), он тем не менее не выглядел особо внушительным – из-за сильной сутулости, достаточно странной для человека его возраста (по словам Робина, ему было тридцать пять, хотя Тед решил бы, что он гораздо старше). Желтые зубы у него были изъедены коричневыми пятнами. Курил он не переставая.
– Это Хью, – небрежно представил Робин.
Они почти не обращали внимания на Теда, сидели себе бок о бок, погрузившись в чтение. Хью горбился над объемистым библиотечным томом, Робин листал газету. Казалось, это занятие его возбуждает.
– Ты видел? – обратился он к Хью, – Ты видел, что говорят эти маньяки?
Тед понадеялся, что они не заведут политическую дискуссию, и перевел дух, когда Хью не обратил на Робина никакого внимания; вместо этого, оторвав глаза от книги, он выхватил взглядом две фигуры в другом конце кафе.
– Вон Кристофер, – кивнул он, – и профессор Дэвис.
Робин резко обернулся, свернул газету и встал:
– Прошу прощения. Я хочу почитать в уединении.
Когда он поспешно
