Взмах. Былое и дали в поэмах и стихотворениях. Татьяна Батурина

      И всех-то учит, всех-то совестит,

      Пересекает всякому дорогу –

      Всея родни, всея округи Тит!

      Кто ни честил вдогон его дороду…

      То бродит, парусиною пыля,

      Вдоль улиц за скучающим народом,

      А то вдруг заелозит колея –

      И дедова запырится тулья,

      Как чучело, над чьим-то огородом.

      Следит, пугает… Но каков закал:

      Теснит людей и в зной, и в холодину!

      Про тайну Тита знает стар и мал:

      Он денно-нощно ищет дисциплину.

      Не раз-не два заботная родня

      Узилищем для тронутых страшила,

      Тит только похохатывал: «Брехня,

      Что на мою найдётся чья-то сила!

      А коли так, родимая семья,

      Держись меня, не то возьмусь за шкворень,

      Чтоб помнила: моя семья – семь я,

      Так Бог велел, а Богу я покорен».

      А нынче дед добрался до меня:

      – Залётная, живёшь на дармовщинку,

      Не бережёшь хозяйского огня,

      Изводишь на гово́рю про глубинку,

      А это препустая болтовня,

      Почитывали, знаем, не в новинку…

      Я дрогнула, но двинула в ответ

      Простительно-неробкие резоны:

      Мол, про Отчизну не было и нет

      Пустых письмен, а подлые трезвоны

      Лжецов зазря пугают Русский свет…

      Тит проморгался, погрозил перстом:

      – Ох, и гневлива, чистая кумоха[3],

      Но и права: пустое на пустом

      Настеливает новая эпоха,

      А нам к чему? Мы старому верны,

      Уставному… Бывали властелины…

      А нынешние, может, и годны,

      Но дисциплины нету, дисциплины!..

      С тем и ушёл своей дорогой Тит

      В раздумиях о титульном народе.

      Взгрустнулось мне: хоть старенький, но щит,

      К тому ж душой уже в иной природе,

      Где соловьится всякий воробей

      И где не золко сердцу и не колко…

      А сколь таких в Россиюшке моей!

      И вправду: сколько?..