топили тоску ледяную.Вышла душенька в чистое поле весны,
В снеговые её чернозёмы –
Лишь весною до самого неба ясны
Тёмны омуты, белы озёра.
Лишь весною ещё в черновом чертеже
Проясняются стебли удачи,
Лишь весной словно вечность отверста душе –
Вот и ноет душа, вот и плачет…
«Как мало я сказок на музыку переложила!..»
Как мало я сказок на музыку переложила!
Но мне потому ещё долго служить на миру
Что в сердце совсем не проходит весёлая сила,
Что сёстры терпенья любили меня, как сестру.
И в белых одеждах, и в чёрных одеждах встречали,
И белые речи, и чёрные речи вели,
На тонких ладонях гадальные ядра катали,
Чтоб вызнала я терпеливую тягу любви.
И чем я отвечу на нежность такой благостыни?
А вдруг не постигну доверчивую простоту?
Но – плакаться сказкам, пока письмена их простые
На тонких ладонях терпенья сестер не прочту…
Свирель
Синяя лампа стола указует на вход
В зелень свирельной эклоги, на выдох и вдох
Римских ромашек и греческих вроде бы кливий…
Голос свирели звучит между тем всё счастливей,
Словно впервые возвысился – и навсегда!
О, с этой трелью пастушеской просто беда:
Ей всё равно, сколько юности-старости мне,
Лишь бы эклога сияла при солнце-луне,
А между строк о Любви все на свете свирели
Пели, и пели, и пели, и пели, и пели!
«Когда мы поднимались по ступеням…»
Когда мы поднимались по ступеням
Без слова и оглядки, я узнала:
Ты всё ещё со мною. Да, со мною.
И это будет длиться, как молчанье,
Как самая короткая дорога
К счастью.
Аквамарин
Молчат ночные циферблаты
В ладошках вечности
Про обретенья и утраты,
Про горечь верности.
Но вот мелькнуло в глубине
Аквамариновой:
– Который час? – и на черте
На паутиновой,
Да на холстиновой,
На стеариновой
Цифирь рассвета столь темна,
Неумолимая!
– Который час?..
Уж не видна
Душа любимая.
«На ледовом, на каменном сломе зимы…»
На ледовом, на каменном сломе зимы
В талом свете её минованья
Март малюет в снегах голубые дымы –
Как туманны его малеванья!
И печалит, и радует дымная синь,
Отчего в ней такая услада?
Иль распутица водит бездомных разинь
По околице райского сада?
Голубые дымы – это марта молва
О замёрзших, забытых, заблудших
В окаянной зиме, это сон одновá
О возлюбленных, истинных, лучших…
Не о нас ли?
Так, стало
