прекрасно?
– Да, в тамошнем фотоателье. Дела идут, как в горящем доме. Как все ваши подопечные?
– Живут, хлеб жуют,– ответила м-с Брин.
Сколько их у неё? Прибавления, вроде, не ожидается.
– Вы, смотрю, в чёрном. У вас не…
– Нет,– сказал м-р Цвейт,– я только что с похорон.
Придётся пожинать весь день, знаю наперед. Кто умер? Да когда? А от чего? Вертеть так и эдак, как подпорченный грош.
– О, Боже,– сказала м-с Брин,– надеюсь не из близких?
Пусть посочувствует.
– Дигнам,– сказал м-р Цвейт,–старый мой приятель. Скоропостижно скончался, бедняга. Сердце, наверно. Сегодня утром хоронили.
Тебя схоронят завтра,
Пока ж бредёшь по ржи
Дидл-дидл дам-дам
Дидл-дидл …
– Грустно терять старых друзей,– меланхолично молвили её женоочи.
Ну и хватит об этом. Исподволь: муж.
– А ваш бог и повелитель?
М-с Брин воздела свои большие глаза. Их-то она не утратила.
– И не спрашивайте,– сказала она.– Он и гремучую змею до столбняка доведёт. Сегодня вот зарылся в кодексы, отыскивает статью об оскорблении. Без ножа меня режет. Сейчас вам покажу.
Горячие испарения супа с телятиной и запах свежеиспеченых пирожков лились из ГАРРИСОНА. Прогорклый душок щекотнул гортань м-ра Цвейта. Тесто нужно хорошее, масло, первосортная мука, сахар Демерара, а то ведь распробуют с горячим чаем. Или это от неё? Босоногий беспризорник стоял над решёткой, вдыхая пары. Притупить голодные рези таким способом. Наслажденье это или боль? Грошовый обед. Нож и вилка прикованы к столу цепочкой.
Открыла свою сумочку, кожа потрескалась, шляпная шпилька: осторожней с этими штуками. Выколет глаз кому-то в трамвае. Роется. Нараспашку. Деньги. Передайте, пожалуйста. Чертям тошно, если пятак затеряется. Покойники повыскакивают из могил. Муж супится. Где десять шилингов, что я тебе дал в понедельник? Подкармливаешь семью братца? Грязный платочек: пузырёк из аптеки. Пастилки из чего-то. Что если она?
– Сейчас, наверно, новолуние,– сказала она.– В новолунье с ним всегда такое. Знаете, что он выкинул прошлой ночью?
Рука её прекратила рыться. Глаза уставились на него, тревожно расширенные, но улыбчивые.
– Что?– спросил м-р Цвейт. Пусть выговорится. Смотри ей прямо в глаза. Я тебе верю. Положись на меня.
– Поднял меня среди ночи,– сказала она.– Сон ему приснился, кошмар.
Несваре.
– Как будто по лестнице подымается пиковый туз.
– Пиковый туз!– откликнулся м-р Цвейт.
Она вытащила из сумочки сложенную почтовую открытку.
– Вот прочтите,– сказала она.– Сегодня утром он получил это.
– Что это?– спросил м-р Цвейт, беря открытку.– Э. Х.?
– Э.Х.: эх,– сказала она.– Кто-то его подначивает. Стыд и позор,
