с Флит-Стрит. Пообедать за шесть пенсов у Ровса? Надо ещё найти ту рекламу в Национальной библиотеке. За восемь пенсов у Бертона. Пожалуй, да. Как раз по пути.
Он пошёл вдоль здания Болтон Вестморланд. Чай. Чай. Чай. Я забыл выдоить Тома Кернана.
Уфф. Тц, тц, тц. Только представить трое суток стонет на койке, на лбу уксусный компресс, живот вздут. Фьють! Невпротык! У младенца головка слишком велика: щипцы. Скрючился внутри неё слепо долбит, пробивается наружу. Я бы кончился. Счастье, что у Молли проходили легко. Должны же придумать что-то чтоб не так. В муках давать жизнь. Местная анастезия при родах: королева Виктория подала идею. Девять у неё было. Порядочный выводок. Старушка в башмаке жила и столько деток завела. Но у него, по-моему была чахотка. Пора кому-то и додуматься, вместо трепотни о многосмысленной сути отблесков серебра. Жвачка для дураков. Запросто можно делать деньги, и немалые. Никакого риска, из совокупности налогов отчислять каждому новорожденному пять фунтов для сложных вкладов, до двадцати одного, пять процентов это сто шиллингов и пять долбаных фунтов, за муки, умножить на двадцать, привлечёт вклады людей, накопиться сто десять с чем-то к двадцати одному году, надо б прикинуть на бумаге выходит круглая сумма, больше чем кажется.
Кроме мертворожденных, конечно. Их даже не регистрируют. Лишние хлопоты.
Забавно они смотрелись напару, со вздутыми животами. Молли и м-с Мойзель. Встреча матерей. Чахотка порой отступает, на время. А потом они кажутся вдруг такими плоскими! Умиротворённый взгляд. Камень с души. Старая м-с Торнтон милейшая была старушка. Все мои младенчики, говорила она. Ложку с молочной смесью сперва себе в рот, потом им даёт. Кушай крошка, очень ням-ням. Сынок Тома Волса руку ей перебил. Его первая заявка о себе обществу. Голова у него, ну, просто, как призовая дыня. Отзывчивый д-р Мюрен. К ним стучат в любое время. Доктор, ради Бога. У жены схватки. Потом месяцами дожидайся платы. За помощь вашей жене. Нет в людях благодарности. Доктора, в основном, гуманисты.
От массивных высоких дверей ирландской палаты парламента вспорхнула стая голубей. Подкрепились и резвятся. А ну ж, который? Cтавлю на того чёрненького. Есть. Должно быть сладостно, так вот с лёту. Апджон, я и Овен Голдберг играли в обезьянок на деревьях возле Гус-Грин. Меня они прозвали Макрель.
Отряд констеблей промаршировал из Колледж-Cтрит строем по-одному. Гусиный шаг. Распаренные едою лица, аж шлёмы взмокли, похлопывают свои дубинки. После кормёжки, с добрячей дозой жирного супа под ремнём. Счастливая участь полицейского. Они разбились на пары и рассеялись, откозыривая, по своим участкам обхода. Отпущены попастись. На них лучше всего нападать после пудинга. Пинком в заглоченный обед. Ещё один отряд, шагая вразнобой, обогнули ограду Троицы, направляясь в участок. Прямым ходом к своим кормушкам. Взвод, по коням. Будем рубать суп.
Он пересёк под охальным пальцем памятника Мору. В самый раз, что его поставили над
