Обычно я заходил туда по средам, когда Дженни отправлялась в гости к бабке и деду с материнской стороны и мне полагалось забирать ее ровно в три: если я опаздывал хотя бы на пять минут, моя бывшая теща поднимала скандал до небес. В час или два я являлся в кафе с альбомом для набросков, заказывал кофе и круассан и рисовал иллюстрации для книг, которым не суждено было увидеть свет.
Лила сидела за кассой. Первое время мы небрежно приветствовали друг друга и изредка переглядывались. Потом все вдруг завертелось очень быстро. Лила была на два года моложе меня. Она мне нравилась, и наше будущее представлялось прекрасным. Месяц спустя мы праздновали ее двадцать четвертый день рождения у меня дома.
Все началось с того, что она подошла к моему столику посмотреть рисунки. Позже Лила всерьез обвинила меня в том, что я соблазнил ее при помощи своих набросков. Отчасти она была права. В тот день стояла адская жара, и я устроился внутри, под защитой кондиционера. Лила подсела ко мне, предупредив, что, если появится хозяйка, ей придется вернуться за кассу, хотя с учетом температуры воздуха этого можно не опасаться. Владелица заведения, объяснила Лила, из породы белых медведей и в такую погоду предпочитает отсиживаться дома. Чуть позже я имел случай познакомиться с великой и ужасной миссис Эванс и убедиться, что с медведем ее роднит не только любовь к прохладе.
Мы оба были молодыми родителями, которые пытались что-то строить на руинах семейного очага. Этого с лихвой хватило, чтобы разговориться и увидеть друг в друге родственную душу. Мы немного поболтали о моей работе, а потом Лила вдруг спросила, не хочу ли я как-нибудь выпить с ней пива. То ли дело было в ее непосредственности, то ли в том, что в глубине души мне ужасно хотелось пива… в общем, Лила угадала ответ по моему лицу. А причину его поняла лишь потом.
Первое свидание у нас было в «Устрице». Мой друг Росс резонно заметил, что такое шикарное место не годится для ужина с едва знакомой девушкой, но я его не послушал. Мне понравилось действовать спонтанно. Следовать чутью.
За ужином я честно рассказал Лиле о своих запутанных отношениях с алкоголем, о взлетах и падениях и о том, что считал главной причиной своих бед: о нежелании признавать проблему. Нужно падать снова и снова, чтобы наконец осознать: твоя жизнь больше тебе не принадлежит. Тот, кто успеет это понять, спасется. Лила слушала меня с таким искренним сочувствием – и, кажется, даже с восхищением, – что мне сделалось неловко. Я редко и мало с кем говорил о своей беде, но в тот вечер слова лились сами собой, как будто мы с Лилой знали друг друга сто лет. Я рассказал, как брат и верные друзья привели меня в общество анонимных алкоголиков и как это меня спасло. Помощь подоспела вовремя, пока выпивка не успела вытеснить из моей жизни все остальное. На собраниях АА очень быстро осознаешь, каким стремительным бывает падение в пропасть, не имеющую дна. У алкоголиков одна история на всех, и в каждом можно увидеть отражение себя – прошлого или будущего. Опыт моих товарищей почти до смешного совпадал с моим собственным.
Тогда я еще этого не знал,
