скрою, ты меня удивил. Но ты в любом случае можешь на меня рассчитывать.
– Спасибо, Джонни. У нас с Йэном небольшие разногласия насчет покупателей, но я уверен, скоро все образуется.
Я не мог представить Марка без «Медитека». Скорее всего, он создаст новую компанию и за несколько лет превратит ее в успешное предприятие.
Я проводил брата до дверей. Марк обнял меня и заставил пообещать, что я сразу же позвоню, если «единичный приступ» повторится. Я пообещал, хотя не сомневался: никакой это был не приступ. Все, что я видел в тот вечер, было таким же реальным, как тачка за семьдесят пять тысяч долларов, которая теперь выруливала на дорогу.
Труп, пустая бутылка, пистолет – кто-то разыграл спектакль, чтобы обвинить меня в убийстве. И режиссерами были владельцы старого фургона.
Брат помахал из окна машины, в ответ я заставил себя улыбнуться.
Кто-то разыграл спектакль, но что-то пошло не так.
Я провожал глазами «мерседес» Марка.
Кем была мертвая девушка? Кому понадобилось свалить на меня ее убийство?
Автомобиль исчез за деревьями, а я все стоял на пороге. Мне не давал покоя один вопрос.
Почему брат позвонил именно тогда, когда я нашел фургон?
7
В ту ночь в мой сон, как червь, прополз невнятный, темный кошмар. Пробравшись сквозь череду жутких, бессвязных образов, я оказался на лесной тропинке. Яркий луч фонаря вел меня за собой, а сзади подгоняло чье-то дыхание. Охваченный страхом, я шел через лес, пока не проснулся в холодном поту.
После пробуждения я долго сидел в постели. При свете дня вчерашние события казались совершенно невероятными.
Я спустился на первый этаж, как был в трусах и старой майке, и еще раз осмотрел гостиную. Перед сном я убрал осколки абажура, и теперь в комнате царил идеальный порядок.
Я хотел вернуться в спальню и принять душ, но вспомнил нечто важное и спустился в подвал. Мой отец устроил там маленький винный погреб, которым страшно гордился, хотя на самом деле это был даже не погреб, а узкое помещение с рядами полок вдоль стен. В годы моего детства они были уставлены бутылками, которые отец берег для дружеских посиделок, проходивших тут же, в подвале. Здесь играли в покер, курили и беседовали о старых временах. То был тесный круг друзей, знавших друг друга с пеленок. Кто-то из взрослых назвал эти сборища Бильдербергским клубом, или попросту Б-клубом. Мы, дети, немедленно подхватили это словечко.
Когда мама заболела, заседания клуба постепенно прекратились. Бутылок в погребе почти не осталось, и никто не думал пополнять их запас. Деньги уходили на лекарства и сиделок, а поскольку отец не мог работать, как раньше, дела наши были хуже некуда. Иногда я спускался в погреб вместе с папой. Прежде он придирчиво выбирал вино, приберегая лучшие экземпляры для специальных оказий – каждому свой черед, – теперь же все чаще не глядя брал с полки первую попавшуюся бутылку. Мой отец не был алкоголиком, но в те горькие дни он пытался утопить в вине свое отчаяние.
Ныне погреб был пуст
