здесь не смог!
Повстречали мы и Гегемона Толю. Таща за собой здоровенную Пипину сумку, он брел вдоль бесконечного ряда кожаных мужских курток и бормотал себе под нос:
– Ну, я его, падлу, урою! Гадом буду – урою!
Потом мы с Аллой долго стояли возле рыбного прилавка и с изумлением разглядывали дары моря: разнокалиберных устриц, мидий, креветок, здоровенных головастых рыбин, переложенных мелко наколотым льдом. Я поймал себя на том, что пытаюсь подсчитать, сколько в Москве может стоить огромный буро-красный лобстер, но делаю это как-то странно: вспоминаю равный ему по цене плеер с наушниками, прикидываю, за сколько такой плеер идет в Москве, и получается, что одна клешня лобстера стоит больше месячной зарплаты ведущего программиста!
– Послушайте, Костя, – прервала мои подсчеты Алла. – Что вы хотите купить жене?
– Жене? – переспросил я.
– Вы хотите сказать, что не женаты?
– Вера Геннадиевна приказала дубленку…
– Да-а? Рассказывайте!
И я не только рассказал о своем спецзадании, но выложил также все адреса, явки, пароли и даже показал карту.
– Неужели всего триста франков?! – всплеснула руками Алла, и в глазах ее мелькнуло то выражение, с каким металась по супермаркету Пипа Суринамская. – Костечка, возьмите меня с собой! Мне тоже нужна дубленка…
– Почту за честь!
– А вы давно женаты? – вдруг спросила она.
– С детства, – ответил я.
Когда через условленный час спецгруппа собралась у автобуса, выяснилось, что никто ничего не купил. Это была лишь рекогносцировка, ибо главная заповедь советского туриста гласит: не трать валюту в первый день и не оставляй на последний!
Впрочем, нет: Диаматыч все-таки приобрел киборга с зажигающимися глазами, а Спецкор – пакетик с чем-то интимным.
Товарищ Буров кивнул головой, и Друг Народов провел перекличку: не было Поэта-метеориста, в бесчувственном состоянии оставленного в отеле, и Пейзанки…
– Где? – разгневался рукспецтургруппы.
– Она, кажется, попросила политического убежища в отделе женской одежды! – сообщил Спецкор.
– Никакой дисциплины! – возмутился Диаматыч.
Пейзанка действительно застряла там, возле полок, где было выставлено все джинсовое – от зимних курток до сапожек. Она держала в руках джинсовый купальник и безутешно рыдала. Покупатели-аборигены поглядывали на нее с опаской, а два седых, авантажных продавца совещались, как с ней поступить. В автобусе Пейзанка забилась в самый угол и всю дорогу плакала, поскуливая…
– Девочка просто не выдержала столкновения с жестокой реальностью общества потребления! – объяснил Спецкор.
– Заткнись! Деловой нашелся! – взорвался Гегемон Толя. – Ты в сельпо хоть раз был?
– Анатолий, не грубите прессе! – холодно предостерег Спецкор. – Я был везде…
