Буров и Друг Народов остановились возле «Олимпии» и заспорили, сколько она могла бы потянуть на аукционе в Сотби. Удивил Торгонавт: он рассматривал картины через сложенную трубочкой ладонь и приговаривал: «Какие переходы! Какой мазок!» Увидев нас, он обрадовался и повел показывать «умопомрачительного» Пюви де Шаванна. При этом он возмущался тем расхожим мнением, которое бытует о торговых работниках, а ведь среди них есть люди тонкие, образованные. В частности, он, Торгонавт, уже много лет собирает молодой московский авангард.
После музея был запланирован официальный визит в советское посольство. В автобусе Алла наклонилась ко мне и тихо сказала:
– Костя, у меня к вам просьба!
– Слушаю и повинуюсь! – ответил я, точно джинн, скрестив на груди руки.
– Буров просил меня вечером зайти к нему в номер…
– Зачем? – ревниво спросил я.
– Сказал, хочет посоветоваться… Я же в активе руководства…
– Ага, посельсоветоваться! Ясно…
– Костя, я прошу вас, – и она положила свою ладонь на мою руку. – Я пойду в десять часов. А вы через пятнадцать минут постучитесь к нему. На всякий случай… Вообще-то я уверена, что справлюсь сама. Знаете, бабушка научила меня специальному взгляду, отрезвляющему мужчин…
Алла вдруг отстранилась, вскинула голову и окатила меня ледяным презрительным взглядом, явно обладающим нервно-паралитическим воздействием.
– Ну, как? – спросила она, снова наклоняясь ко мне. – Действует?
– На меня действует, – сознался я. – А как на Бурова, не знаю. Так что постучу обязательно, тем более что я обещал Пековскому…
Алла посмотрела на меня с каким-то недоумением, разочарованно улыбнулась и отвернулась к окну…
Здание посольства – монстр, появившийся на свет в результате соития конструктивизма и эпохи украшательства, – располагалось, как объяснила мадам Лану, в чрезвычайно фешенебельном районе Парижа. Встретили нас так, как встречают гостей, от которых не удалось отвязаться. Подтянутые ребята нехотя проводили нас в комнату, куда минут через десять нехотя зашел молодой человек, удивительно похожий на нашего Друга Народов (они даже переглянулись), но только с величественною усталостью в движениях и ровными зубами. Пока товарищ Буров докладывал о целях и задачах нашей спецтургруппы, молодой дипломат кивал и с недоверием разглядывал скороходовские башмаки Гегемона Толи.
– Нравится Париж? – спросил он отечески.
– Очень! – простодушно ответили мы.
– Может быть, нужна наша помощь? – поинтересовался он таким тоном, что попросить после этого о чем-либо мог лишь человек, напрочь лишенный совести.
– Нет. У нас все в порядке, – ответил Друг Народов, поедая глазами своего везучего двойника. – Группа дружная, дисциплинированная…
Томный полпред равнодушно кивнул,
