дверью что-то с грохотом упало, и Марта спросила приглушенно:
– Данилов, ты там досыпаешь?
– Нет, – сквозь зубы проговорил Данилов.
– Что? – раздалось из-за двери. – Освободи помещение, иди досыпай в постель!
Он поспешно умылся очень холодной водой, вытер лицо и открыл дверь.
– Доброе утро, – сказал он Марте, которая маялась под дверью, – прошу прощения, что разбудил.
– Меня разбудил не ты, а телефон, – пробурчала Марта, протискиваясь мимо него в ванную. – Надо было мне его вчера выключить, а я забыла.
– Это я забыл, – повинился Данилов. – Вернее, не сообразил.
– Что делать, Данилов, – проговорила она из ванной, – что делать, если ты такой тупой.
Он улыбнулся. Она всегда разговаривала с ним как-то так, что ему хотелось улыбаться, даже по утрам после разговора с матерью.
На полированном черном прилавке, заменявшем кухонный рабочий стол, лежали часы, браслет и два золотых кольца. Одно из них Марта привезла два года назад из Бахрейна и невыносимо хвасталась и кольцом, и Бахрейном.
Он знал, что завтракать она не будет. «Ты с ума сошел, Данилов, какой завтрак в полдевятого утра!» Он знал, что она станет долго пить чай, а потом кофе и в одиннадцать захочет есть. Он знал, что она выйдет из ванной в плотных голубых джинсах и обтягивающей маечке, довольно свежая, но недовольная. Он знал, что по утрам она всегда бывает свежей и немного сердитой.
Чего он только про нее не знал!
«Не знал, что она беременная», – сказал он себе мрачно.
– Кто звонил?
– Моя мать. В среду прием, и она уже пригласила Лиду. Завтракать будешь?
– Ты с ума сошел, Данилов, – сказала она недовольно, – какой завтрак в полдевятого утра! Что ты смеешься?
– Я не смеюсь. Сейчас будет чай.
– Что за прием?
– В честь премии, которую получил мой отец. Или в честь отца, который получил премию.
– Это что? – спросила она. – Ирония?
– Нет.
– А где прием? В Париже? Или в Нью-Йорке?
– В Москве. Самое интересное, что сначала пригласили Лиду, а потом уж меня.
– Теперь тебе придется на ней жениться, – сообщила Марта, – как честному человеку.
– Я ни на ком не собираюсь жениться! – сказал Данилов с досадой. Он достал из холодильника йогурт, сыр и тонкие пластинки сухих хлебцев, которые тоже почему-то держал в холодильнике. «Завтрак джентльмена» называла этот набор Марта. Он никогда не менялся.
– Какие у тебя планы? – спросил Данилов, когда она отхлебнула первый глоток чая и замерла, как японец на чайной церемонии.
– Никаких.
– Что, и экзаменов никаких?
– Ну тебя, Данилов. Я только что сдала третью категорию тестов. Осталось еще две. Перед Новым годом вторая, а весной первая. Сдам,
