за пьянку увольняли с «волчьим билетом», но он так хорошо платил, что слухи об этом распространялись быстрее, чем журналистские повизгивания о том, что он «чудовище новой России, танк в лондонском костюме, черная дыра, засасывающая деньги, людей и сам воздух», и им верили больше.
Марта понятия не имела, что Данилов строит дом для Тимофея Ильича Кольцова.
– А зачем ему дом, – спросила она, вспомнив все это, – или в Швейцарии земли не хватает?
Данилов пожал плечами.
– Я никогда его не видел. То есть, конечно, видел по телевизору, – тут же уточнил он, и Марта усмехнулась, – несколько раз приезжала его жена. Очень приятная. Сказала, что у них двое маленьких детей, они с ними видятся только вечером, а на Минском шоссе такие пробки, что не проехать. У них сейчас дача в Назарьеве.
– Было бы странно, если бы у них была дача в деревне Анискино, – заметила Марта. – Или в селе Хлобыстино.
– Мне нравится этот дом. – Данилов улыбнулся. – У меня получился отличный дом, Мартышка. У меня давно не получалось ничего подобного.
– Данилов, ты отличный архитектор, – сказала Марта с раздражением, – то, что ты не великий писатель, как твой отец, совершенно не означает, что ты ничего собой не представляешь.
Она сказала ему то же самое, что Лида накануне по телефону, но почему-то у него не возникло немедленного желания выскочить из комнаты, сославшись на то, что ему срочно нужно принять душ или сходить в булочную. Или он просто привык к тому, что Марта всегда говорит то, что отвечает его самым трудным и тайным мыслям, но как-то так, что он не пугается до полусмерти?
– Я просто хочу показать тебе этот дом, – повторил он с некоторым нажимом, чтобы она поняла: углубляться в обсуждение темы отцов и детей не стоит. – Это по Рижскому шоссе. Пятьдесят третий километр. Поедем?
– Кофе брать? – осведомилась Марта.
– Ты же через полтора часа оголодаешь, – сказал Данилов, – так что бери.
– Можно подумать, что ты не оголодаешь, – фыркнула Марта.
Она налила в чайник воды, рассеянно сунула свою кружку в раковину и ушла в коридор.
– Данилов! – закричала она оттуда. – Можно я надену твою дубленку?
– Да! – крикнул в ответ Данилов.
Она вернулась и оттеснила его от кофейника.
– Я сама заварю. Иди собирайся.
Когда он вернулся – в другом кашемировом свитере и других брюках со стрелками, – она уже аккуратно поставила в рюкзак изящный серебряный термос, коробку с бутербродами, а сверху положила два яблока.
– Еще салфетки, – распорядился Данилов. – И яблоки сунь в пакет.
– И так сойдет, – пробормотала Марта, но все-таки положила салфетки, прикрыв ими яблоки. – Хоть бы раз в жизни ты воздержался от замечаний!
Данилов промолчал. Он был уверен, что никаких замечаний и не делал. Просто он любил, чтобы все было как следует.
