Клямкина. Убийца забрал документы, поднялся наверх и спокойно ушел. Одна из версий. А как же ключ? Просто повесил на место. А что там было на самом деле… черт его знает! Не шибаевское это собачье дело. Не лезь и отвечай коротко и по существу на заданный вопрос. Хотя версий всего-то – одна-две и обчелся. Свой или чужой. Раз. Пошел за Клямкиным тайком или тот привел его сам. Два. И третье, главное: они нашли то, что искали. Точка. Так что сиди и жди. Додумаются без тебя. Не хотелось бы нарваться на бывших коллег. Но тут уж ничего не поделаешь, что называется, попал. И еще… Паршиво то, что теперь его не подпустят к хранилищу даже на пушечный выстрел. Даже если адвокат Дрючин близко знаком с директором, неоднократно выпивали вместе и парились в сауне, даже если он приведет Шибаева самолично. Отбой, Шибаев, с архивом. Облом. Непруха.
Майя Григорьевна плакала, деликатно сморкаясь в платочек.
Капитан Астахов появился через двадцать две минуты. С ним еще трое и маленький подвижный и, как всегда, элегантный судмед Лисица, легенда убойного отдела. Увидев Шибаева, капитан очень удивился:
– Шибаев, ты? В архиве? Каким боком?
С его точки зрения не тот Шибаев персонаж, чтобы ошиваться по архивам. Даже обидно. «Интересно, – мелькнуло в голове Шибаева, – а если бы на его месте был Алик, капитан тоже удивился бы?»
– Мы нашли тело.
– Мы?
– Работник архива Майя Григорьевна, – Шибаев кивнул на плачущую женщину, – и я.
– А что ты тут делал?
– Может, спустишься и посмотришь? А потом поговорим.
Они затопали вниз по лестнице, которая наполнилась грохочущим эхом. Майя Григорьевна сунула ключ в замочную скважину, и повторилась давешняя сцена. Шибаев отодвинул ее, пробормотав: «Заедает», и сам отпер дверь.
– Можно, я останусь здесь? – спросила Майя Григорьевна.
– Я помню где, – сказал Шибаев. – Пошли.
Они сгрудились в начале прохода, рассматривая мертвого человека на полу.
– Ему свернули шею, – сказал Шибаев. – Зовут Клямкин Михаил, один из старейших работников. Его уже три дня не было на работе, а то и четыре. Он недавно развелся и был в депрессии.
– Лисица, сколько он здесь? – спросил капитан Астахов. – Навскидку.
Судмед протиснулся вперед и нагнулся над телом, словно принюхивался.
– Ну и холодрыга, – заметил капитан. – Ну что там?
– Сам же сказал, холодрыга. Тормозит естественный процесс разложения. Дня три или четыре. Точнее, сам понимаешь…
– Понимаю.
– …Так что ты тут делал? – спросил капитан Астахов Шибаева, когда они поднялись из хранилища и расположились в читальном зале.
– Нужно было просмотреть вырезки из старых газет…
– Зачем?
– Ко мне обратился гражданин
