не успеваюЯ бежать к лесному раю».
Дрожь в ногах, в глазах шмели.
…Добежали. Ух, дошли!..
Тут же шепчет мне дорожка:
«Скособочилась сторожка.
Подровняешь – мчись в низину,
Ягод набери корзину.
А теперь сруби сушняк,
Это делается так.
Что-то бледненьким ты стал,
Ты, наверное, устал?»
«Так устал, хоть умирай,
Где обещанный мне рай?!»
«Непонятливый ты что-то:
Рай – не отдых, а работа
Всею жизнью, всей судьбой
Над ошибками – собой!»
«Среди лесов, полей и рек…»
Среди лесов, полей и рек
Идёт усталый человек.
Идёт который год подряд,
Идёт, куда глаза глядят.
Он весь измотан от работ,
Лицо в морщинах, впал живот.
Он от звонка и до звонка
Всю жизнь пробегал у станка.
Завод – семья, семья – завод,
От тех ворот до тех ворот.
В карманах сжаты кулаки,
Лесов не видит он, реки.
Не видит солнца и полей.
Пришёл домой. К жене.
– Налей!
«Поспешай, лошадка, в гору…»
Поспешай, лошадка, в гору,
С горки медленно труси.
Травам кланяйся, простору,
Глазом в сторону коси.
Нам ещё с тобою ехать
Далеко. И, стало быть,
То печалиться, то смехом
Эхо дальнее будить.
Всё ты знаешь, понимаешь,
Потому к исходу дня
И других не обгоняешь,
Обогнать не дашь себя.
То рысцой, то просто пехом
Нам копытами стучать.
И дорогу русской вехой —
Живы, мол, – обозначать.
«Ветер с морозцем, мороз с ветерком…»
Ветер с морозцем, мороз с ветерком,
Словно свинцовые пули,
Душу мою обожгли прямиком,
Выстудили и продули.
Холодно ей, моей грешной душе,
Тихой, послушной, влюблённой…
Вот она тянет ручонки уже
К белой берёзе и клёну.
Просит согреться у них и у тьмы,
Просит у света, у просек,
Просит у злой морозящей зимы,
А у людей – не просит.
«На душе вдруг станет тяжко…»
На душе вдруг станет тяжко,
Я – в машину! Еду!
Ну, встречай меня, Лебяжка!
Улыбайся деду!
Ах, Лебяжка, ах, поляна,
Ты – как девица, румяна!
Был когда-то я гусар,
А теперь, как видишь, стар.
Но в жару и в холода
Ведь душа-то молода!
Молода моя душа,
Да в карманах ни гроша!
Но, даст Бог, я дом построю
Здесь и ставенки открою,
Двери свету отворю,
«Будь как дома!» – говорю!
«Не лебяжий пух, а тополиный…»
Не
