пола. Коннелл прячет руки в карманы, будто бы боится случайно до нее дотронуться. Прости за переполох, говорит Марианна Карен. Я чувствую себя полной дурой. Не привыкла пить.
Да ты ни в чем не виновата, говорит Карен.
Спасибо, ты такая хорошая, говорит Марианна.
Они еще раз сжимают друг другу руки. Марианна идет следом за Коннеллом к выходу, затем мимо гостиницы, к машине. Снаружи темно и прохладно, за спиной слабо пульсирует музыка из клуба. Она садится на пассажирское сиденье, пристегивается. Он закрывает водительскую дверь, вставляет ключ в зажигание.
Прости за переполох, говорит она снова.
Не ты же его устроила, говорит Коннелл. Прости, что все так глупо себя повели. Они считают Пэта крутым, потому что он иногда устраивает дома вечеринки. Получается, типа, что если ты устраиваешь вечеринки, тебе можно издеваться над людьми.
Мне было больно. Правда.
Коннелл ничего не говорит. Просто стискивает руль обеими руками. Смотрит на свои колени и шумно выдыхает – почти что кашляет. Прости, говорит он. Двигается с места. Несколько минут они едут молча, Марианна остужает лоб об оконное стекло.
Хочешь заехать ко мне ненадолго? – говорит он.
А Лоррейн разве не дома?
Он пожимает плечами. Постукивает пальцами по рулю. Она, скорее всего, уже спит, говорит он. В смысле посидим немножко, а потом я отвезу тебя. Не хочешь – ничего страшного.
А если она еще не легла?
Да ладно, она из-за таких вещей вообще не заморачивается. В смысле вряд ли ее это смутит.
Марианна смотрит в окно на город. Она знает, что он хочет сказать: он не против, если его мать узнает про их отношения. Может, она уже знает.
Похоже, Лоррейн – отличная мама, замечает Марианна.
Да. Наверное.
И наверняка тобой гордится. Ты – единственный парень в школе, который вырос хорошим человеком.
Коннелл бросает на нее взгляд. В каком смысле – хорошим? – говорит он.
Как это в каком? Тебя все любят. И, в отличие от большинства, ты действительно очень симпатичный.
Смысл его гримасы ей понять не удается, он то ли приподнимает брови, то ли хмурится. Они подъезжают к его дому – окна темные, Лоррейн уже легла. Они поднимаются к Коннеллу, ложатся рядом и шепчутся. Он говорит, что она очень красивая. Раньше она этого никогда не слышала, хотя в глубине души и догадывалась, но услышать такое от кого-то еще – совсем другое дело. Она прикладывает его руку к своей груди, туда, где больно, он целует ее. Лицо у нее мокрое, она плакала. Он целует ее в шею. Как ты, в порядке? – говорит он. Она кивает, он гладит ее по волосам и говорит: не переживай, ты по делу расстроилась. Она зарывается лицом ему в грудь. Ей кажется, что она превратилась в мягкую тряпочку, которую только что выжали, но с нее все еще стекают капли.
Ты бы никогда не ударил девочку, правда? – говорит она.
Нет, конечно. Ни за что. А почему ты спрашиваешь?
Не знаю.
Ты думаешь, я только тем и занимаюсь,
