подачками.
Надо было смолчать, притвориться что послушалась. Но кто-то другой вместо Юльки выкрикнул:
– Да от тебя кто угодно сбежал бы! Причём тут я? Купишь айпад вместо этого? Купишь? – испугавшись своих слов, девушка бросилась на кровать, подсунув отцовский подарок под себя, зарылась головой в подушки и выла, чтобы заглушить крики матери. Та всерьёз разбушевалась.
Когда наступила тишина, Юля поднялась, обвела взглядом комнату: стул опрокинут, толстовка валяется на полу, сложив рукава в умоляющем жесте, джинсы лежат, нарочито выставив разлохмаченные края дизайнерских прорезей, книги и тетради сброшены со стола, листы их замялись. Пришлось наводить порядок. Из комнаты Юлька так и не вышла, проигнорировав ужин. «Пусть сама жуёт свои котлеты!» Аромат тянулся с кухни, дразня нотами специй и горячего масла.
Отослала папе сообщение с благодарностью за подарок, сопроводив его десятком сердечек и поцелуйчиков. Улеглась спать. Долго лежала с открытыми глазами, наблюдая за отсветами фар на потолке. Машины проезжали по двору, парковались. Люди хлопали дверцами. Звуки, не привлекавшие обычно Юлькиного внимания, сегодня казались особенно значимыми. Ей безумно хотелось, чтобы вот так каждый вечер отец возвращался с работы, выбирался из автомобиля и шёл домой. К ним домой, а не туда. Не удивительно ли, что взрослая девушка способна переживать разрыв родителей? Но Юлю огорчало не теперешнее состояние, а пустота, присутствующая в её жизни уже тринадцать лет. Тринадцать долгих лет она провела рядом с несчастной женщиной, еженощно оплакивающей горькую свою судьбу и то и дело поминающей сбежавшего супруга недобрым словом.
– Заснуть бы поскорее! – сказала Юля вслух. – И пусть приснится хоть что-нибудь!
Обычно она не видела снов. Вернее, изредка снился один: она маленькая бежит по парковой дорожке навстречу отцу. Бежит-бежит и никак не добежит, хотя старается. Но это было, скорее, детское воспоминание, воспроизводимое иногда в отключившемся от дневных забот мозгу. Подруги частенько рассказывали о необычайно ярких и увлекательных сновидениях, Юлька сомневалась в том, что слова их – правда. Если так, почему же она никогда ничего подобного не видит?
Сегодня – то ли стресс повлиял, то ли время настало – ночь отличалась от прежних.
Сначала послышались шумы: шуршание, треск огня и стук – будто кто-то тихонько ударял пальцами в барабан. Потом незнакомый мужской голос – бас – хрипловатый, сдерживающий свою мощь:
– Юлла… Юлла… Юлла…
Тук-тук-тук тук-тук.
– Юлла! Юлла!
Зовут, коверкая имя. Хотелось открыть глаза, но не получалось, веки словно слиплись. Что ж такое! Люди во сне видят, а тут… только звуки! Теперь зашептал женский голос, сначала на непонятном языке, потом:
– Юлла!
Удалось-таки разлепить веки. В щёлочку Юлька разглядела темные, хорошо
