только тут меня наконец-то осенило – всё дело в барышне, той самой, которая с ним пришла! Той самой, которую… – теперь-то уж я об этом знаю – которую чуть позже выставили на аукционные торги. А мне в этом паскудном деле была предназначена роль не ведающего ни о чём поклонника девичьей красоты и заурядного пособника пронырливого сутенёра. Все же остальные оказывались как бы ни при чём, поскольку не дай я отмашку топтунам, вообще ничего бы не случилось. Провели как лоха! Ай да хлюпик! Видать, с хозяевами всё обговорил: «Я вам преподношу желаемую наживку, а вы назначаете меня ведущим аукцион с выплатой доли от вырученной суммы». Ну правила-то он, должно быть, вызубрил заранее, а костюмчик подобрать – для наших это уж и вовсе плёвое дело. Если пожадничают взять напрокат приличный фрак, так хоть малиновый пиджак снимут с кого-нибудь из обслуги… Эй, этого ещё только не хватало!
Я встал и, спотыкаясь в темноте о расставленные тут и сям, судя по всему, ну абсолютно никому не нужные предметы, стал пробираться ощупью примерно туда, где рассчитывал найти свои штаны. И где-то поодаль от них, вы не поверите, ногами запутался в рукавах столь милого моему сердцу малинового пиджака, никем не превзойдённого произведения столичного портняжного искусства…
Вообще-то, совести у них нет – вот именно так я и считаю! Где ж это видано, чтобы свояченица была приставлена для надзора за соблюдением супружеской верности, то есть, чтобы на стороне – ни-ни? Нет, ну словно бы вахтёр… Знал бы заранее, так и лежал бы сейчас в своей постели трезвый, как мадагаскарский таракан, досматривая десятый сон, и ведать не ведал бы о существовании Тамары. А тут ведь сколько сил пришлось употребить, чтобы напоить бдительную её тень, сам чуть раньше времени не слетел с катушек. Кто же мог предполагать, что все свояченицы злы, как черти, а пьют, особенно на дармовщину, как потомственные алкаши либо и того хуже – как закоренелые извозчики? Или же наоборот?
По дороге домой Тома то и дело приговаривала:
– Да ты не беспокойся, зубы-то я вставлю. Я только боюсь к дохтуру идти. А так… отчего ж не вставить? – и всеми своими выщерблинами широко улыбалась, а потом, спохватившись, стыдливо прикрывала ладошкой рот.
А я думал: «Вставит или не вставит?» Силком ведь не потащишь её к протезисту. С другой стороны, куда потом с ней при такой-то личности? Как её угораздило остаться без передних зубов, ещё только предстояло выяснить. Впрочем, особого интереса это для меня не представляло, разве что снова объявится некто, скажем, её бывший ухажёр и придётся защищать новоприобретённую подругу от ненужных посягательств… Но это вряд ли! То есть навряд ли мы ещё будем знакомы уже к следующему утру.
Да, было как-то – ночку провели с одной начинающей, но уже довольно известной балериной. А наутро… наутро, нежась на песчаном пляже, вдруг встречаю её вопрошающе-невинный, словно бы обязывающий меня к чему-то эдакому взгляд и оказываюсь не в состоянии
