пресветлым на перекладине креста:
Рыцарю и в рьяной сече мерещилось это распятие.
А силы черпал в пяти радостях той, чьим чревом
Мир был спасен – Божьей матери девы Марии.
Благостный образ Богородицы он перед битвой
И велел изуграфу53 изразить на исподе54 щита,
Дабы, взглянув на него, воину возвращалась воля.
И еще последние пять присущих рыцарю качеств:
Вот они все: вежливость, великодушие, верность,
Набожность и непорочность, неискривленная ничем.
Эти пять доблестей, никогда не покидая его, прочно
Соединялись с другими по пяти звездным остриям,
И поколе во имя правды пять первых поддерживали
Вторые пять, и поколе плавно по всем пяти пикам
Линии шли, ни в коем луче не ломаясь, крепчее лат, —
И в самом бешеном бою не отыскать было бреши -
Воина ни смутить, ни свалить, ни сразить, ни осилить.
Упорней брони укреплял его безразрывный сей узел,
Затем и накована златая звезда на алую земь55 верного
Его щита.
И подхватив копье сверкающею дланью,
Слиян со статью скакуна-гнеда,
Он попугаит: «до свиданья!»
Но понимает – «навсегда».
Он пришпорил коня, будто пронзая, и помчался,
Что камни вспыхивали под копытами как печка,
И все провожавшие почувствовали такую печаль,
Глядя, как сэр Гавэйн уносится на верную гибель!
И, сокрушаяся в сердце своем, сказал сосед соседу:
«Во имя Иисуса, я истерзанным взором смотрю,
Как жертвует жестокому жребию джентльмен,
Самый достойный на свете и почти что святой.
Гораздо б мудрее было сделать Гавэйна герцогом,
Господином громадной отчины, гордостью края,
Чем отдать его на заклание зеленому злыдню!
Разумно ли разбрасываться верными рыцарями,
Подбивая их на святки состязаться со смертью?
И куда смотрят и сам король, и его советники?»
– А тот взором, полным слез, провожал рыцаря, пока,
Почти потухший, в последний раз, на повороте,
Шелом его не блеснул.
Не затянул прощанья он,
Вскочил, как на войну.
Его скитаний целый том
Сложили в старину.
Вот он пересекает похолодевшие просторы Логреса,
Оглашая тракт конским топотом и не ища турниров.
Иногда глубокой ночью сэр Гэвэйн, славься Господь,
Блуждает в самой чаще бора или в бескрайней блони56,
Сбившись с дневной дороги, и нет рядом с ним друга,
Разве что конь под ним, но над ним в небесах Творец,
Отец
иконописцу
с тылу
поле, фон
пустошь
