по периметру квартиры. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах…
Поворачиваешь голову на бок и пялишься на мольберт, стоящий в углу комнаты. Залипаешь на собственные картины, которые рисовала краской до посинения. Единственное, что ценят мои родители – как я рисую. Единственное, за что хвалят – с каким пристрастием я интересуюсь живописью. На моей могилке они это и выскребут, скорее всего.
Между тем Катя искала, чем бы поживиться в холодильнике. Звук, с которым она его закрывала, напомнил одновременно все пересмотренные фильмы ужасов. Но нет, я не испугалась, а скорее встревожилась. Что если Фредди Крюгер пожелал бы расправиться с нами? Он мог бы легко выпрыгнуть из холодильника и своими ножами сделать из моей подруги винегрет. Представляю льющиеся кровавые фонтаны, забрызгивающие стены, пол, потолок и моё нежное, прекрасное, утончённое личико…
– Кать, а я красивая?
– Слишком, – ответила она с укором.
– Значит, быть красивой плохо?
– Красивой быть неплохо. Плохо быть совершенством. А ты тян просто топчик.
Создавалось ощущение, что каждый наш разговор, каждое размышление – полный бред. Впрочем, Катя всегда выражалась непонятно. Понабрала с улицы всяких словечек. Чтобы погубить в себе последние остатки рационального мышления, мы решили «взрывать» дальше…
А что если потолок не потолок вовсе? Я лежала на дорогом кожаном диване. Мои глаза смыкались под тяжестью век, а тело находилось в прострации. Вокруг были разбросаны бутылки из-под мартини вместе с опустошёнными пачками чипсов, которые мы купили неведомо где и когда. Откуда-то слегка доносилась музыка… Ах, это всего лишь севшая за синтезатор Катя, тщетно наигрывавшая «Собачий вальс». Спокойствие. Умиротворение. Блаженство. Звук синтезатора.
Рингтон мобильника. Я попыталась поднять свою руку, чтобы достать из кармана звонивший телефон. Это не так просто. Моя кисть уже почти дотронулась до домашних шортиков, потом полезла дальше в карман, обхватила лежавший внутри телефон, сжала его и вынула. Это отец.
Родители позванивали мне иногда, чтобы спросить, как дела. В этот раз и слово произнести казалось для меня непосильной задачей, поэтому я сбросила звонок, чтобы перезвонить на следующий день.
Собственно, о чём я? Ах, да! Глядя на потолок и слушая фальшивое звучание синтезатора, я думала, что мир перевернулся вверх дном. Словно я смотрела на потолок с люстрой свысока. Выраставшие древовидные лампочки озаряли комнату, и мне казалось, что совсем скоро я упаду прямиком на это хрустальный бурелом. Страшно, ведь я всегда боялась высоты. Меня пугал не столько момент падения, сколько та доля секунды, когда тело превращается в отбивную, и ты испытываешь адскую боль. А всё-таки интересно, страшно ли, когда уже находишься в падении? Или адреналин вырабатывается на полную катушку, и ты не в состоянии ни о чём думать, а только пролистываешь свою жизнь. Или не пролистываешь?
Был
