ней подскочила белка и, встав на задние лапки, с надеждой вытянула мордочку.
– Привет, малыш, – сказала Виола Донати и порылась в сумочке, выискивая там что-то для крохотного зверька. Кормить белок было запрещено, но она уже и без того нарушила все правила. В последнее время она вела себя так, словно весь мир стал с ног на голову. И в общем-то так оно и было. Белка схватила миндальный орех и юркнула куда-то, Виола проследила за ней взглядом. Она сидела в той части парка, где нередко проводила время в детстве. Здесь мать, Клаудия Бруни, учила ее кататься на велосипеде, здесь же она познакомилась с первыми друзьями, здесь отмечала дни рождения, важные события жизни, сюда приходила, когда на нее обрушивались разочарования.
Она скрутила длинные волосы в пучок и заколола их подобранной веточкой. Зачем она здесь? Верит ли она в то, что эта аллея, зеленая поляна и синее небо над головой успокоят ее душу?
В детстве она верила в то, что солнце восходит здесь, в Гайд-парке, прямо из озера Серпентайн. Мать с улыбкой поддерживала ее теорию, и Виола не переставала так думать даже после того, как в школе ей показали карту Солнечной системы. Но ведь, если солнце вставало где-то еще, отчего же тогда озеро так блестело?
С тех пор так и пошло: Виола знала правду, но продолжала строить иллюзии и жить ими. Иначе как она могла справиться с тенями, восстающими из прошлого?
Прошлого у нее толком и не было. Никаких родственников, ни одной живой души – только она, Виола Донати, да мать. Об отце она никогда не слышала, разве что знала, что он давно умер. Каждый раз, когда она заводила этот разговор с матерью, Клаудия становилась грустной и меняла тему. Виола знала, что отец был итальянцем, что брак родителей был несчастливым и продлился недолго. Этого мать не говорила. Но отчего же тогда она всегда тихонько плакала, стоило только Виоле упомянуть об отце? Должно быть, матери было очень тяжело о нем вспоминать, отец причинил ей много боли. Мать вела тихую и замкнутую жизнь, друзей у нее не было, но в то же время она была самым отзывчивым человеком, какого только знала ее дочь.
Виола снова и снова спрашивала себя, кем могла быть та девушка, с которой она столкнулась на выставке, и как завести об этом разговор с матерью.
– Привет, – послышалось вдруг.
– Уильям? А ты что здесь делаешь? – удивилась Виола. Она никому не говорила, где будет, поэтому его появление было более чем неожиданным.
Парень улыбнулся, засунул руки в карманы и отвел глаза: «Хочешь узнать правду или сойдет отмазка?»
– В каком это смысле?
Он сел рядом с ней и принялся теребить кустик травы:
– Если я скажу тебе все, как есть, ты решишь, что я с ума сошел, но вообще-то нет.
Виола насупилась:
– Почему ты вечно говоришь загадками?
Он раскинул руки, сдаваясь:
– Ладно, ладно, не надо злиться. Все из-за тебя.
– Как это?
– Ты уже несколько дней ходишь какая-то хмурая, смотришь в пустоту, точно потерянная.
– При чем здесь
