моль с невероятным голосом не выходила у него из головы.
Наташке тоже не спалось, но совершенно по другим причинам. Ни хозяин, ни его невозможно красивая сестра не произвели на нее ни малейшего впечатления. Она даже, как ни странно, забыла о его несанкционированном прикосновении, когда убирала посуду. Куда важнее оказалась Людмила. Наташка, можно сказать, влюбилась. Считай, с первого взгляда. Никто и никогда не относился к ней так хорошо. И так просто. И безо всякой на то объективной причины. И это она еще не старалась! Ну, то есть не то чтобы осознанно не старалась, просто все очень быстро происходило сейчас в ее жизни. Как поезд на длинном перегоне – так все стремительно разогналось, что не успеваешь по сторонам смотреть. Новая стрижка, новая одежда, мальчишка этот чудесный, вроде молчит, а в глазах чертенята… И Людмила. Спокойная, уверенная. Она ведет себя не как хозяйка, а как подружка или старшая сестра. Наташке вспомнился роман Булгакова из внеклассного чтения по литературе, «Собачье сердце». Там герой и в начале, и в конце думал одно и то же: вот свезло так свезло. Ему, этому бедному Шарику, не так уж и свезло, по большому счету. Не то что ей, Наташке.
Кроме всего прочего, ей, всю жизнь считавшей себя страшненькой, а уж после истории семилетней давности – так вообще ходячим ночным кошмаром, ужасно понравилось собственное отражение в зеркале. Может, и не модель, но уж определенно девушка не хуже других. Почти симпатичная девушка.
Она еще долго ворочалась в непривычно мягкой и широкой постели, переполненная впечатлениями, и не знала, что хозяину тоже не спится. Правда, совсем по другим причинам.
Утром она, а не Людмила, впервые подавала Владимиру завтрак. Кофе был просто чудесный, а вот без апельсинового сока пришлось обойтись – наверное, жена не успела показать ей соковыжималку. Владимир слегка злился на себя за ночные размышления, а поскольку Наташка опять упорно молчала, он стал злиться на нее. Так бы и злился, но произошло совершенно невозможное событие – в кухню вбежал Андрюшка. То есть в том, что ребенок спустился позавтракать перед школой, не было ничего странного. А дальше Владимиру оставалось только наблюдать и напоминать себе, что ничего глупее, чем раскрытый от удивления рот, и быть не может. Его замкнутый, сдержанный не по годам сын с порога заверещал:
– Привет, Наташа!
И она вдруг заулыбалась – не как вчера, с опаской, а как будто ей только что подарили нечто долгожданное, волшебное. Живо обернулась к ребенку, обрадованно сказала:
– И тебе привет, Андрюшка!
Они сразу принялись тихо и весело возиться, вместе подавая на стол, Андрюшка мешался под ногами, раздавал указания, тут же их отменял, а она разговаривала с ним шепотом, делала строгое лицо, и все это время они постоянно почти бесшумно смеялись.
Обалдеть. А они с Людкой еще обсуждали, не стоит ли показать Андрюшку детскому психологу на предмет подозрительно недетской серьезности. Вот вам и замкнутый ребенок.
