люди неравны между собой. Причем неравны по критериям, от них самих не зависящим. Слишком часто этот вопрос мучил ее саму в детстве, чтобы обратить на него внимание мальчика. Для этого есть родители. Но отвечать что-то надо было. Задали вопрос – изволь ответить. Тоже, кстати, мать в детстве приучила. Не самая удобная для жизни привычка, между прочим, – всегда отвечать на заданные вопросы. Она сказала:
– Я животных очень люблю, с растениями разными возиться, как твоя мама. А игры много времени отнимают. Понимаешь, когда праздник каждый день – тоже скучно. Или, может, не скучно, а неправильно как-то…
Владимир, до этого момента увлеченный завтраком, даже жевать позабыл. Здрасьте приехали. Он-то как раз был совершенно уверен, что к идее превращения каждого дня жизни в фиесту надо стремиться изо всех сил, вкладывая душу. Как же праздник может быть скучным?
– Классно вместе попрыгали вместо зарядки, а то совсем обленились, – с явным огорчением от того, что все уже закончилось, сказал Владимир, не любивший, когда праздник кончается.
– А вы, мужчина, не обобщайте. – Людмилу еще не совсем оставило боевое настроение, и Владимир вскинул на нее удивленные глаза. – Собственно, мы ни разу так не бесчинствовали, так замечательно и бессовестно не колобродили по утрам. И по вечерам. И вообще…
– А до меня вы как бесчинствовали? – живо влез во взрослый разговор Андрюшка. Его, как и любого ребенка, особо интересовало: а что же было, когда его самого не было?
– Никогда мы так не бесчинствовали. Мы же взрослые, серьезные люди, – вздохнула Людмила и тихо добавила: – А жаль…
Доедали в молчании. Каждый планировал субботу согласно семейным традициям. Людмила, например, по субботам непременно старалась навестить Ираиду, а уж сегодня сам бог велел, подруга только-только из больницы выписалась.
Познакомились они на втором курсе института. На Людмилином втором курсе. Ираида Сергеевна пришла к ним преподавать средневековую литературу. До начала занятий студенты сочли предмет заведомо муторным, занудным и ненужным. Потому как сами были красавцы, таланты и поэты. Торжество юношеского максимализма оказалось не то чтобы недолгим, а, мягко скажем, преждевременным. Если конкретно, то до первой лекции. «Молодая» – так называли в институте аспиранток – оказалась женщиной настолько необычной и яркой, а предмет, который она вела, настолько интересным, что со второй лекции пропускали занятия только те, кому было решительно все равно, на каком именно факультете они учатся. Чуть позже начались вообще забавные, если не сказать невозможные, вещи: оказалось, что признанный факультетский гений, молодое дарование Барков, – чуть ли не плагиатор. Его популярные в студенческих кругах опусы, исполняемые под расстроенную гитару, вдруг зазвучали с кафедры голосом Ираиды Сергеевны, не слово в слово, конечно, но очень узнаваемо. Мало того, у лирики – хоть гражданской, хоть любовной – оказались конкретные авторы, да не просто известные,
