в то, что вслед за черным вороном или черной кошкой в его дом придет беда. Думая так, самурай соглашается с закономерностью пребывания в его доме несчастья и впускает его туда.
Отсюда правило: самурай не верит в приметы.
Как и большинство замков того времени, замок в Осаке отделялся от остального мира кольцом рва, наполненным водой. В свою двухнедельную поездку в Японию Ал бывал в замке и теперь удивлялся схожести и одновременно с этим пропастью различий. Осакский замок, в котором он гулял вместе с экскурсионной группой, был новым, отстроенным по уцелевшим чертежам сразу же после войны. Тем не менее Ал смотрел на стены замка и не видел в них каких-нибудь существенных отличий от знакомой копии.
Отсутствовали праздничные лотки торговцев пирожками с осьминожками тако, не было праздно шатающихся толп народа.
Последнее обстоятельство радовало. Ал вообще не любил находиться в толпе, ходишь как баран, ничего не потрогать, нигде не полазить. Впрочем, бдительная, хоть и малочисленная, охрана из самураев сто против одного не дала бы чужестранцу выкинуть что-нибудь подобное.
Мост украшали собой посты самураев по одному на каждом берегу. Тут же были выстроены отсутствующие в двадцать первом веке аккуратные деревянные будочки, в которых несшие службу воины могли, не роняя при этом своего достоинства, скажем, отсидеться в дождь. В то время человеческая жизнь могла не стоить и протертой медной монеты. Тем не менее никто не позволил бы портить вид собственного замка замерзшими и прозябшими до костей горе-вояками. И если при любых обстоятельствах самурай должен был прежде всего оставаться самураем – быть чистым, хорошо одетым и умеющим держать себя в руках, что же говорить о знати, вся жизнь которой нередко выстраивалась вокруг поддержания себя на достаточно высоком уровне – золотой философской середины.
Самурай всегда должен был быть начеку, готовиться к встрече со смертью, перед которой он просто не имел права показаться с запыленными сандалиями, небрежно сделанным самурайским пучком или, не приведи Будда, с неначищенным оружием!
Среди провожающих Ала в замок самураев не было Ябу. Впрочем, это и не расходилось с текстом Клавелла, что радовало.
Ябу не было рядом. Зато Хиромацу, тот самый военачальник, которого Токугава Иэясу послал в Андзиро за Ябу и кормчими, восседал в своем дорогущем паланкине, прямой и грозный; коричневое дорогое кимоно с пятью знаками отличия клана Токугава прекрасно гармонировало с черным блестящим поясом, из-за которого торчали рукояти мечей. Самураи, составляющие почетный эскорт военачальника, были одеты в алое, они несли знамена с гербом рода Токугава.
У ворот Хиромацу передал начальнику стражи пропуск, после чего последовала череда церемониальных поклонов. Не смея вздохнуть, Ал разглядывал все это великолепие – мир, в котором он так мечтал оказаться.
Крепостная стена состояла из огромнейших темно-серых блоков, аккуратно вырезанных из камня, разрушить которые, наверное, не могло ни одно стенобитное
