нагло, Церковер пришел к Смотрящему. И долго, со стариковским кряхтением, но азартным блеском в глазах размышлял над новой теорией противников добычи углеводородного сырья из земных недр. Согласно его изложению, нефть являлась кровью земли, газ – легкими, а угольные бассейны – не чем иным, как подушками безопасности, обеспечивающими равномерное вращение планеты. Сама же Земля – живой организм. Бурить скважины и бить шахты в ее коре – все равно что человеку каждый день сверлить череп и выкачивать, например, мозговую жидкость. Безумие обеспечено. А это землетрясения, цунами, извержения вулканов и прочие катастрофы вплоть до «ядерной зимы».
Было странно видеть в бывшем цеховике патриота-теоретика, однако Сторчак его терпеливо выслушал, посоветовал возглавить движение неистовых экологов и создать партию «зеленых». Церковер не обиделся, но философствовать прекратил и спросил прямо:
– Миша, зачем вы пустили «голодных» до нефти и газу? Татары, кавказцы, евреи и даже великороссы – все стали жидами! Моисей их сорок лет водил по пустыне и не смог накормить манной небесной. Я извиняюсь, Миша, но подозреваю, что вы скрытый антисемит! И забыли, что вашу бабушку звали Сарра Губер. Я отниму у вас израильский паспорт. Вы недостойны носить его в своих широких штанинах.
Израильский паспорт у Сторчака на самом деле был, однако о нем знал только один человек – покойный ныне премьер-министр Израиля, который когда-то этот документ и выдал, чтобы в случае чего защитить известного менеджера: проводить реформы в России было делом рискованным. Откуда знал о паспорте Церковер, Сторчак догадывался, ибо сам хорошо когда-то изучил личность этого предпринимателя.
Еще будучи вице-премьером, Супервизор по сути определил направление его бизнеса, позволив открывать банки, рынки и торговые центры вокруг Москвы. После того как Церковер не без помощи Сторчака выкупил четыреста гектаров земли у разорившегося НИИ зерновых и бобовых культур, расположенного сразу за Московской кольцевой дорогой, его стали называть Оскол – по населенному пункту Осколково, где располагался сам институт. Зачем ему потребовалось столько зарастающих опытных полей с перелесками, побитых стеклянных теплиц и малопригодных, ветшающих железобетонных корпусов, никто не знал, строительным бизнесом Церковер не занимался, впрочем как и сельским хозяйством, однако землю не продавал, а вкладывал деньги, воздвигая высокий железный забор по периметру, содержал многочисленную охрану, и это невзирая на значительные налоги. Губернатор области пытался сначала выкупить весь участок, потом несколько лет судился – земли относились к фонду сельхозназначения и не обрабатывались, – однако Оскол нещадно тратился на адвокатов и не отдавал ни клочка, доказывая, что эта территория принадлежала раньше науке. А чтобы пустыри не мозолили завидущие глаза, он распахивал поля и сеял то, что было дешево, – кукурузу, початки которой бережно снимал усовершенствованным
