style="font-size:15px;"> – Куда девался?
– Уехал на рыбалку с Севой.
– За ним следили?
– Кто?
– Не знаю. Он говорил о слежке?
– Иван ни о чем со мной не говорит. Языком много болтаю, так он считает. По телефону с девчонками разговариваю. Видеться нам некогда.
– На какие средства жили?
– Ваня работал, и я работаю. Хватает.
– Где он работал?
– Не знаю. Он не говорил.
Полковник высыпал вещи из второго пакета и накрыл их ладонью.
– Какие он носил часы?
– «Ролекс». На серебряном браслете.
Федоров пододвинул к краю стола часы.
– Они?
– Они.
Из глаз женщины брызнули слезы.
– И ключи подходят к вашему дому. А теперь скажите, как у Ивана обстояли дела с зубами? Коронки, пломбы, фиксы?
– Не знаю. Зубы в стакан не клал. Наверное, нормальные. Но он за ними не следил. Изо рта пахло. Может, от желудка.
– Родственники у мужа есть?
– Нет. Он детдомовский.
– Вы хорошо знали Всеволода Дербенева?
– Видела его, здоровались, но не разговаривали.
– А его жену?
– Нет, что вы, она даже не смотрит в мою сторону. Гордая. С высшим образованием.
– Чем вы занимаетесь?
– Была спортсменкой, сейчас работаю акробаткой в цирке.
– Уверены, что муж уехал на рыбалку?
– Нет.
– Почему?
– Он оставил мне деньги. Три тысячи долларов. Больше сотни я от него не видела, а тут три тысячи. Будто уходил навсегда.
– У него есть другие женщины?
– Не знаю. Я за ним не слежу и не расспрашиваю его. Ваня хорошо ко мне относится. Никогда меня не бил.
Полковник усмехнулся:
– Бьет – значит, любит, не бьет – тоже любит. А кто вас бил?
– Первый муж. А до него отец. Циркачи – народ грубый, побоями они работоспособность воспитывают. Что я теперь буду делать без Вани?
Полковник подал ей лист бумаги:
– Подпишите протокол опознания.
Девушка подписала.
– Идите домой, выпейте валерьянки и постарайтесь уснуть. Горю слезами не поможешь.
С опущенной головой Ляля побрела к двери. Федорову стало жалко эту беззащитную тростиночку.
Следующие десять минут полковник просидел в одиночестве, продолжая рисовать чертиков, пока, наконец, не вернулся майор со снимком.
– Что? – не отрываясь от рисунка, спросил полковник.
– Перелом ключицы и неправильно сросшаяся кость, есть смещение. Так сказал врач, Федор Витальич.
– Дербенева в коридоре?
– Сидит у двери. Как мумия. Ничего перед собой не видит.
– Железная баба. Покажи ей снимок, а потом пусть зайдет.
Майор вышел и через две минуты вернулся:
