style="font-size:15px;"> – Нет, не то, – покачал головой лесоруб, не открывая глаз. – Они будто не по своей воле это сделали… Над ними больший кто-то был…
– Ты и это увидал? – усомнился Савельев.
– Не… То ись… У них-то у самих на покойника зла не было… – замешкался Никитин. – Да и не сразу они ушли, поковыряли чуток лопатами землю… Будто бы могилу роют… Вид такой хотели дать. Видать, велели им зарыть покойничка, а тут подвернись болото…
– Зачем же они копали?
– А черт их знает! Может, барин приметливый. Углядит, что лопаты-от чистые, стало быть, приказ не сполнен, так задаст им жару…
– Так они что, слуги чьи-то? – зло спросил Тихомиров, которого, очевидно, бесил этот рассказ. Его белесые жидкие усы все заметнее дрожали над оттопыренной верхней губой.
– Не знамо, – покачал головой Демьян, – одежа-то богатая, навроде как у попа в престольный праздник. На груди, на плечах – золото, на рукавах, на спине даже… И кормленые такие, рослые, гладкие, хоть паши на них!
– Да, братец, мастер ты сказки рассказывать! – усмехнулся статский советник Савельев. – Жаль только, видения твои к протоколу не подошьешь, а то б я дело-то и закрыл!
Он велел мужикам отмерить десять шагов вокруг поваленного дерева, на чьих корнях был найден скелет, и копать в два штыка лопаты, тщательно прореживая землю и остатки болотной жижи через специальное сито, которое привез с собой. Провозившись до самой темноты, мужики ничего путного не обнаружили, кроме какого-то полуистлевшего тряпья да нескольких медных монет.
К помощи доктора Иннокентия Карловича Цвингеля Савельеву не раз приходилось прибегать еще в те времена, когда он служил старшим полицмейстером в гаванской управе благочиния. Маленький юркий старичок, всегда безупречно одетый, любящий во всем чистоту и порядок, строгий, как инквизитор, без тени улыбки на бледном, будто высеченном из мрамора лице, мог подробно, в деталях, описать последние минуты жизни почти любого покойника. Он изучал труп любовно долго, медленно продвигаясь вдоль тела, вооруженный огромной, позолоченной лупой. Свой вердикт доктор Цвингель произносил, исследовав желудок и кишки мертвеца, заглянув во все сердечные отделы и препарировав печенку. Вскрыв черепную коробку и извлекши оттуда желеобразный ком слизи, старичок давал заключение даже об умственных способностях усопшего. С помощью этого талантливого фанатика своего дела было раскрыто не одно кровавое преступление.
На этот раз доктор Цвингель был разочарован. Труп, пролежавший в болоте более полутора десятков лет, мог поведать не о многом. К моменту появления Савельева в анатомическом театре старик успел очистить от болотной тины и грязи почти все кости, за исключением лишь скрюченной кисти одной руки. Обширная комната, до потолка облицованная белыми кафельными плитками, была залита ярким утренним светом, проникавшим сквозь не зашторенные высокие окна. Застекленные шкафы, типа аптекарских, щегольски сияли чисто вымытыми стеклами, и даже страшные предметы, заключенные в них, – банки с заспиртованными частями
