Наушники в моем плеере совершенно не глушат окружающие звуки, а вот для компьютера Ив купил какие-то навороченные, с супер-пупер звучанием, беспроводные. И – что самое главное – позволяющие совершенно отрешиться от мира. Я забросила всю папку с музыкой в проигрыватель – выбирать тоже не было сил – и пошла на кухню. В интернет не полезу. Днём выглянула было с кафедрального компа. Хватило меня на четверть часа.
Ив чего-то задерживается. Может, и хорошо – на кухне шаром покати. Что бы ни случилось в мире, хоть ядерная война, хоть Армагеддон, но пришедший с работы муж должен быть накормлен. Готовить, правда, совершенно не хотелось, но на такой случай заначка есть. Я вытряхнула из морозилки двухлитровый контейнер с замороженным бульоном и второй – с заправкой для борща, свалила два ледяных куба в кастрюлю. Дождаться, когда закипит, и супружеский долг на сегодня можно считать выполненным.
Пока лёд превращался в суп, я уничтожила остатки колбасы. Вот теперь можно и выпить. Ива ждать не буду – непонятно, когда вернётся. У них, наверное, тоже в больнице веселье через край бьёт. Сколько посмертных эпикризов он напишет сегодня? Спрашивать не стану, сам расскажет, когда придёт. Или не расскажет. У каждого врача есть кладбище, которое он носит в душе всю жизнь. И никакой цинизм от этого не спасает. Поэтому незачем расспрашивать.
Я распахнула окно, уселась на подоконнике с ногами, прислонившись спиной к откосу. Дом кирпичный, стены толстые, удобно. Высоты я не боюсь, выпасть – не выпаду, даже если упьюсь в стельку. А если и выпаду – всё равно, после сегодняшнего денька уже ничего не страшно. Налила себе водки – эх, надо было колбасу оставить. Вообще-то у нас приличный бар: мужу пациенты постоянно носят выпивку и конфеты. Что-то, что подороже и повкуснее, приносит домой. Остальное собирают всем отделением и отдают в буфет, нераспакованное. Там буфетчица берет товар за полцены, чтобы потом продать очередным благодарным пациентам. Только вот беда – водки в том баре нет, всё больше дорогие коньяки, а в меня из крепких напитков ничего кроме водки не лезет. Полторы бутылки, конечно, много на меня одну, ну да сколько войдёт. Теперь аккуратно пристроить стопку рядом с боком и закурить. И станет совсем хорошо. Сколько-то там затяжек – стопка. Почти как ИВЛ. Пятнадцать вдохов, три нажатия – так, кажется, учили раньше. Теперь – два на тридцать. Впрочем, какая разница, если всё равно толку никакого.
Бреду по воде, а рядом гуляют рыбы.
Влажно блестят портфелями и чешуей.
Рыбы умеют делать карьеру, по крайней мере, могли бы.
А такие, как я, занимаются полной фигней.[9]
И песенка в тему. Плевать, что окно открыто, и все слышат, как я горланю. Я просто не могу сидеть одна в пустой квартире и в бесконечный раз перебирать сегодняшнее. Родители живы – я позвонила обоим ещё с работы. И больше ничего хорошего.
Мимо меня проплывает косяк макрелей.
Хрен бы с ним – плывёт себе и плывёт.
Тот не достигнет моральной цели,
Кто скажет, что я урод.
Конечно,
«П*ц-блюз», группа «Башня rowan».
