–война цивилизации с культурой.
«На экране звездного окна…»
На экране звездного окна
замерла небесная символика.
Сутки прочь. И солнце, и луна
крутят исторические ролики.
Луч звезды – серебряной осы –
жалит зрение,
а где-то в отдалении
движут ночь настенные часы –
сердце механическое времени.
«Я не один, и правит мной…»
Я не один, и правит мной
в стране молчания и пенья
хранитель – ангел неземной –
пособник тихий вдохновенья.
Слова – заведомая ложь,
и не озвучить на бумаге,
что говорят весенний дождь
и молний синие зигзаги.
В полях уснувшие ветра.
Наполнит ум молчанье это.
Над лесом светит до утра
златая лунная монета.
Переплелись и явь, и сны,
и мир укрыт ночною сенью,
где голос древней тишины
пророчит радость воскресенья.
Осень
Покой и мир наводят сон
в пространстве бытовых укрытий.
Ведут хрустальный перезвон
дождя сияющие нити.
Часов ленивых долог ток,
и небосклон, где птичьи стаи,
так упоительно глубок,
романы осени читая.
«Душа и дух в земной таятся клети…»
Душа и дух в земной таятся клети,
сменяет время солнце и луну.
Церковное встречая новолетье,
листва живит шуршаньем тишину.
Рождество
Чиста природа в январе:
река, замерзшая до донца,
и зелень елей в серебре
в пространстве золотого солнца.
Дыханье мира улови,
стихий таинственно родство.
Пурпурной жертвою любви
душа омыта в Рождество.
Воспоминание о будущем
Я ищу из насущного мига побега
с вдохновеньем в душе или без,
в то прошедшее, где под алмазами снега
грезит счастьем готический лес.
«В окне не видно горизонта полосы…»
В окне не видно горизонта полосы,
сгущаются невежество и темень.
Пробили полночь суетливые часы,
и смерть есть остановленное время.
Априори
Содержит истина иллюзию пространства,
и циферблат есть только символ круга,
что в вечность вводит призрачные цифры.
Перед лампадой
Перед лампадой образ грозный.
Вражду умирить попроси,
где ветерок колышет сосны
и кружит ястреб в небеси.
И сердце трепетно дрожит,
разбужено крестовым жестом,
и безобразие души
молчит пред мирным совершенством.
Обетованье не обманет,
сойдя в кладбищенскую сень –
там Царства Божьего сиянье
переполняет
