иней.– Кто ночью в Царское? Извозчик! Кто же «за»?..
И сани делятся, как хлеб, между своими.
Ахматова и Гумилев – им ночь светла!
Но нам-то, нам-то всем какое дело
До закоулка в парке Царского села
И до скамьи, где Анненский сидел там?
Любил сидеть… Его любимая скамья…
Там чья-нибудь сейчас фигура седокудра…
В «акмеистических санях» как-будто я.
Обратный поезд в Петербург уходит утром…
Отяжелел сугроб – замёрзший Мандельштам,
Городит чушь про птиц лубочный Городецкий.
А мы уже не здесь, но и ещё – не там,
Где монархизм живёт в воспоминаньях детских…
«Коль славен…» заменил «Интернационал».
А у «Двенадцати» такая подоплека,
Что словно он Христа повторно распинал!» –
Затравит Гумилев застенчивого Блока…
И будет страшен мир и отчуждаем Блок,
Расстрелян Гумилев с последней папиросой.
Нам на миру и смерть красна! И каждый лёг,
Столь жертвенно прервав «проклятые вопросы»!
И слезная купель сквозь огненный фонтан
Пробьется Божьей правдой, Словом тем же…
А мы ещё не здесь, но и уже – не там,
И сани унеслись к скамейке опустевшей…
Анна Павлова
«Счастье – мотылёк, который чарует на миг и улетает…»
Летит, как пух, и растворяется, что облачко
«Малютка из балета», мотылёк.
Стремглав по сцене, вдоль и поперёк,
И, вроде, не утомлена нисколечко!..
Ах, эта «золотая молодёжь»:
Забавно протежировать избранницу?
Что ж, время для Дандре в тюрьме потянется.
А Павловой «уж замуж невтерпёж»…
Он ей «артисткой сделаться» велел!
Qu`est-ce que c`est – содержанка? Крепостная?
«Я в этом ничего не понимаю.
Есть ущемлённой гордости предел!»
У Дягилева с «тёмным божеством»
На ниве просвещенья не срасталось…
За полчаса – смертельная усталость
У «Лебедя», но он умрёт потом…
У обожанья – трепетная страсть,
И счастья мотылёк сиюминутный
Вновь упорхнул, почти что необутый,
Чтобы партнёру нá руки упасть.
Чтоб выписать в Париж свою любовь,
Став героиней питерских сенсаций,
Она танцует «Лебедя» Сен-Санса
И в мюзик-холле, и в стране любой,
Что лондонский контракт агентства Брафф
Предписывал. Сумела? Неужели?..
Нет в мире убедительней Жизели,
Чем Павлова! Любимый был не прав…
Теперь «при ней», и служит, и молчит,
И жизнь пожертвовал: посрамлена гордыня.
«Мадам Дандре» – ну, разве это имя?
Вот Павлова – божественно звучит!
Смерть Лебедя
Балетные традиции «от печки»,
Нелепый грим: румяна, тушь, сурьма –
Фарфоровая куколка сама
В слиянье с образом, который
