будет в волне моей молодой горячей любви, и папиной, и ему всегда будет нас хватать…»
Мой муж рассказывал, что, когда его мама умерла от рака, ему было семь лет, и отец женился на другой женщине, и иногда маленький мальчик оставался дома вечерами совсем один, ведь отец с женой хотели пойти в гости или в театр или вовсе уехать отдыхать на курорт, и ему было так страшно и так больно, что он открывал окно, включал громко магнитофон с музыкой и кричал в окно, во весь голос. Я не знаю, рассказывал ли он об этом родителям, но разве они сами не чувствовали, как ему одиноко?
•
Не могу не упомянуть об одном открытии, которое было даровано мне во время написания этой книги. Я потеряла отца – и обрела его. Объясню. Мой папа женился на другой женщине, когда мне исполнилось одиннадцать лет, и поэтому мне постоянно говорили, что «он нас бросил» – но он не переставал в моей жизни присутствовать. Я общалась с его новой семьей, новой женой, дети хоть и редко, но каждый раз с радостью видели своего «биологического деда». Причем каждый раз это было мною торжественно обставлено: «Сегодня приедет деда Юра. Всем быть к ужину!» И все «были к ужину». Хотя и сетовали, что деда Юра что-то уж очень редок в нашем доме. Я говорила: «Он старенький, у него мало сил!» – но сама про себя глотала слезы обиды, когда папа в очередной раз «прокидывал» нас с визитом: говорил, что плохо себя чувствует, когда все уже были готовы к торжественной встрече.
Мне хотелось, чтобы папа был более близким, более отзывчивым ко мне и внукам. Он любил меня, посвящал мне стихи, молился за нас. Но обида не проходила. Я слишком хорошо была с детства осведомлена, что ушел, что бросил… И вот пришел час икс. Папа слег с инсультом, а так как лечиться он всю жизнь не любил – в больнице, куда он попал, после полного обследования выросли тома его диагнозов. Один из них был – онкология, четвертая стадия. Папу все это время медленно, но верно грыз внутренний страшный зверь по имени рак… Когда разрешили к нему приехать, он был лежачий, худющий и совсем плохо говорил. От него осталась только душа – она светилась в огромных глазах на маленьком лице. Он просиял улыбкой, когда меня увидел, и, пытаясь сказать что-нибудь, долго сжимал одной работающей кистью мою руку. Мы все надеялись его вытащить и снова вернуть к жизни. Я спросила, хочет ли отец причаститься и собороваться, поскольку он был верующим человеком, и когда получила согласие и прекрасный настоятель храма рядом с папиным домом приехал, исповедовал больного и причастил Христовых Таин – получила огромное облегчение. Уходила от отца успокоенная: главное сделано.
Через несколько дней папы не стало. Несмотря на все свои слезы и непонимание, как изменился мир-без-отца, я открыла для себя очень важную вещь. Моя любовь к отцу от моего рождения до его болезни и прощания с ним – и его любовь ко мне – были безусловны. Никакие мысли о предательстве больше не посещали меня. Я простила, простилась и получила такой заряд отцовской любви напоследок, что могу сказать парадоксальную
