Сценарий преступления точно на ксероксе распечатали, каждая жертва успела выйти из подъезда жилого дома и прямо на крыльце получила три ножевых ранения в область сердца. В каждом случае нож остался в теле жертвы, правда, на рукоятках ножей никаких драконов вырезано не было, но все три ножа изготовил один мастер, и явно по заказу. Через этого резчика на убийц в итоге и вышли. Два преступника имели срок за убийство, третий, по кличке «Забой», получил за это дело первый срок. И отбывал наказание как раз в Тверской исправительной колонии.
Вывод напрашивался сам собой: кореша, потеряв прежние именные ножи, решили обзавестись новыми. Скорее всего, идея принадлежала Забою, может, хотел подкрепить дружбу с рецидивистами таким символическим образом, так как вряд ли бывалые зэки стали бы пускать розовые слюни на новый ритуальный символ, схлопотав срок за ту же самую ошибку. Так рассудил Гуров, и Крячко с ним в этом вопросе был согласен.
История раскрывала и нежелание Да Винчи выдавать заказчика. Сам Забой, может, и не настолько страшен, а вот мести его авторитетных дружков художник опасался не напрасно. Да и про Забоя Гуров начитался сполна, запросив его дело из архива. Судимостей за ним ранее не числилось, но характеристику участковый инспектор, на земле которого проживал Забой, дал такую, что людям со слабым сердцем лучше бы ее не читать. До первой ходки Забой проходил как соучастник, минимум, по шести эпизодам. Каким-то образом богатеньким родителям юного преступника удавалось до поры улаживать проблемы сына, не доводя дело до суда.
В арсенале Забоя числились разбойные нападения с применением холодного оружия, нанесение тяжких телесных, пытки и даже убийства, но всякий раз вину за совершенное преступление брал на себя кто-то другой, только не Забой. Он оказывался вроде как не при делах. Свидетель, который ничего не видел и ничего не слышал, совершенно случайно оказавшийся не в том месте, не в то время. Вот как-то так.
На этот раз крутой папаша отмазать сынка не смог, слишком веские улики против него собрала следственная бригада. И все же срок он получил минимальный, правда, пошел на лишение свободы, но не на строгий режим. Через три месяца его перевели на поселение.
Теперь нужно было придумать, как выудить из Забоя информацию о ножах, не подставляя Да Винчи. Из Твери Забоя перевели ближе к Москве, и сейчас он пребывал в Зеленоградской колонии-поселении, что играло на руку Гурову: к нему ближе – от Да Винчи дальше. На этом благоприятные условия заканчивались. Лев прекрасно понимал, что приехать к Забою просто так и потребовать отчет о ножах – совершеннейшая нелепица. Не станет тот с ним общаться, нужно особый подход к нему искать. Вон художник, и не рецидивист, и не убийца, а без Абилова на Гурова даже не взглянул бы.
Вместе с Крячко они начали обрабатывать своих осведомителей, их друзей и приятелей, задействовали всех коллег, пытаясь отыскать человека, который мог бы свести их с Забоем. К восьми вечера задача все еще оставалась нерешенной. Гуров связывался с Зеленоградом, там пообещали помочь, правда, предупредили, что особо надеяться на успех не стоит. Забой – мужик скрытный,
