серьезное личико с огромными карими глазищами. Прямые светлые волосы спадали на плечи, защепленные на голове двумя пластмассовыми заколками. Голубые джинсики, футболочка в сине-зелено-белую полоску. Ноги босые и грязные.
Я подвел ее к складному стульчику и уселся напротив на диван.
– Привет, Мелоди. Меня зовут доктор Делавэр. Я психолог. Знаешь, что это такое?
Никакого отклика.
– Я такой доктор, который не делает уколов. Я просто разговариваю и играю с детьми. Пытаюсь помочь тем деткам, которым грустно или страшно.
При слове «страшно» она на секунду подняла взгляд. Потом опять уставилась куда-то в сторону, посасывая палец.
– Ты знаешь, почему я с тобой разговариваю?
Ее глазенки заметались по комнате, старательно избегая меня.
– Я пришел, потому что вчера ночью ты могла увидеть что-то очень важное. Когда не могла уснуть и смотрела в окно.
Она не ответила. Я продолжал:
– Мелоди, а что ты вообще любишь делать?
Молчание.
– Любишь играть?
Она кивнула.
– Я тоже люблю играть. А еще кататься на роликах. Ты тоже катаешься?
– Угу.
Как же, держи карман шире. От роликов слишком много шума.
– А еще я люблю смотреть кино. Смотришь кино?
Она что-то неразборчиво буркнула. Я наклонился ближе.
– Так как, зайчик?
– По телику. – Голос у нее был тоненький и дрожащий, с придыханием – словно ветерок шевелил сухие листья.
– Так-так. По телику. Я тоже смотрю телик. И какие передачи тебе больше нравятся?
– Про Скуби-Ду.
– Скуби-Ду. Классный сериал. А еще какие?
– Мама смотрит про любовь.
– А ты любишь сериалы про любовь?
Она помотала головенкой.
– Скучно?
Некий намек на улыбку вокруг засунутого в рот пальца.
– У тебя есть игрушки, Мелоди?
– В комнате.
– Можешь показать?
Комната, которую она делила с матерью, по своему характеру оказалась ни детской, ни взрослой. Размерами максимум десять на десять футов, с низеньким потолком и высоко расположенным единственным оконцем, она больше напоминала тюремную камеру. Мелоди с Бонитой спали вдвоем на одной двуспальной кровати – фактически матрасе, даже без спинки в изголовье. Кровать была не заправлена – откинутое к ногам тоненькое ворсистое одеяло открывало смятые простыни. С одного боку к ней пристроился ночной столик с кремами, лосьоном для рук, расческами, гребнями и кусочком картона с пришпиленными к нему заколками для волос. С другого привалился огромный, поеденный молью плюшевый морж кислотно-бирюзового цвета. Единственным украшением на стене оказалась младенческая фотография Мелоди. Если не считать кровати, из меблировки
