с колбасой очень хотелось пить.
Крутила по сторонам головой – ни одного киоска. Впереди на парапете сидели молодые люди, гоготали. Я направилась к ним. У меня нет естественного женского страха перед подростковыми стаями, потому что у нас в доме молодые ребята, Лешкины друзья, торчали постоянно.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я, – где можно купить минеральной воды?
Их было пятеро, самому старшему не больше шестнадцати. Несколько секунд они смотрели на меня удивленно, возможно пораженные моей смелостью. Потом переглянулись, обменялись фразами на непонятном языке, загоготали и стали меня окружать. Один схватил сумочку и потянул к себе.
Я, сопротивляясь, дернула ее. Тут второй протянул руку и больно сжал мою грудь. Я ударила его сумочкой. Сзади кто-то ущипнул меня ниже спины.
Развернувшись, я огрела его сумочкой.
Это был кошмар! Они играли со мной, как с котенком, лапали и ржали. Я крутилась волчком на месте и отбивалась сумочкой. Предательская блузка расстегнулась почти до пояса, и я не могла привести себя в порядок, потому что размахивала руками, защищаясь. Вид женской груди в кружевном бюстгальтере действовал на них как красная тряпка на быка. В нерусской речи все чаще звучали русские матерные выражения, не оставлявшие сомнений в их дальнейших планах. Они хвастались друг перед другом, каким способом будут меня насиловать. Я очень испугалась, умоляла их: «Мальчики, не надо! Перестаньте! Очень вас прошу!»
С таким же успехом я могла обращаться к изголодавшимся обитателям тюремной камеры, в которую меня непонятно как занесло.
В один из разворотов я увидела Олега Петровича. Он быстро шел по набережной, почти не хромал, палку держал на весу, как дубину.
– Олег! – закричала я истошно. – Олег! Скорее!
Он врезался в круг, легко, как щенят, отбросил двоих, схватил меня за руку и завел за свою спину.
– Это моя жена! – гремел Олег. – Молокососы! Вы кого трогаете? Я вам покажу снохачество! Сайд мой кунак! Слово ему скажу, он вас на куски порежет и свиньям скормит!
Парни быстро заговорили друг с другом на своем языке. Двое явно рвались в бой, но трое сомневались. Победило большинство, они пошли прочь.
Оглядывались, кривлялись, ругались похабно, но уходили!
Меня била мелкая дрожь. Олег Петрович тем же тоном, каким орал на хулиганов, обратился ко мне:
– Куда тебя понесло? Какого черта?
– Во-во… – клацала я зубами, – водички попить. Кто такой Сайд?
– Понятия не имею. Брякнул первое имя, которое пришло на ум. С тремя подонками я бы еще справился, а с пятерыми вряд ли.
Ужас неслучившегося обрушился на меня, и я зарыдала. Ноги вмиг обессилели и подкосились.
Олег подхватил меня, обнял, прижал к груди. Его рубашка быстро пропиталась моими слезами, бурно текущими из глаз и носа.
– Тихо, тихо! – гладил он меня по спине. – Все прошло, девочка, не надо плакать. Ты же не плакса-вакса? От слез у девочек бывают красные глаза и большой-большой
