смахивало на шантаж. Я должна была чем-то пожертвовать, чтобы он не наломал дров. Чем, интересно, пожертвовать?
– «Мы в ответе за тех, кого приручили» должно распространяться на домашних животных, кошечек и собачек, – сурово сказала я. – А человек имеет голову на плечах, волю и разум. Чего ты от меня хочешь?
– Я звоню, чтобы попрощаться.
– До свидания!
– Можно я тебе напишу?
– Не стоит. Но если уж очень…
– Очень! – заверил Игорь.
– Тогда пиши. До востребования, почтамт на Кирова. Счастливо! – и первой положила трубку.
Прошло около полугода, когда вновь раздался звонок. Игорь из своей тмутаракани:
– Ты не заходила на почтамт?
– Зачем?
– Там мои письма.
– А! – вспомнила я неосторожные обещания. – Обязательно зайду.
Про переписку напрочь забыла. Он молчал, но по дыханию чувствовалось, что волнуется безмерно.
– Как поживаешь? – спросила я.
– Хорошо, – выдавил Игорь.
Наверное, он долго готовился к этому звонку, и разговор наш много для него значил. Но мне не улыбалось вновь пребывать в положении человека, отказывающего в милости тяжелобольному. И я куда-то спешила, была наполовину одета.
– Пока? – первой попрощалась я, но вопросительным тоном.
– Ты правда получишь мои письма?
– Конечно! Всего доброго, Игорь!
На почтамт я заглянула еще через несколько месяцев.
– Наконец-то! – воскликнула девушка в окне и выдала мне большую стопку писем. – Мы храним только месяц! А он все пишет и пишет, отправляем обратно, а он снова пишет! Теперь-то вы будете забирать?
– Буду, – обреченно пообещала я.
И вот двадцать с лишним лет я периодически прихожу на почту и получаю письма Игоря. Тут же на открытке пишу ему пару строк, мол, жива-здорова, чего и тебе желаю.
На антресолях лежат коробки из-под обуви с письмами Игоря, многие конверты я даже не вскрыла. Коробка так называемой текущей корреспонденции хранится в большом отделении платяного шкафа под платьями на плечиках. Коробка заполняется – отправляю ее на антресоли. Рука не поднимается выбросить это эпистолярное наследие, но и читать его заставить себя не могу. Любовные письма от нелюбимого – самые скучные из возможных текстов. Кроме того, Игорь не беллетрист и не поэт, его речь косноязычна, хотя и отшлифовалась на штампы за многие годы.
По утверждениям Игоря, наша переписка – тот самый кислород, без которого ему вообще не жить. Мои жертвы в ответ на великую любовь не столь уж обременительны. Во-первых, я иногда отвечаю. Во-вторых, никому не рассказывала об этой переписке, то есть не сделала из Игоря посмешище.
Когда вырабатывала план побега, я не сразу вспомнила об Игоре. Мне требовалось скрыться так, чтобы ни одна разыскная собака не обнаружила. Просто ткнуть пальцем в
