Я коридор закупорила!
Третья попутчица по массе была под стать первым двум – снежная баба в пальто. Такое впечатление, что в кассе специально выдавали билеты по живому весу. Раньше были вагоны для некурящих, теперь – купе для тучников?
Я забилась в угол к окну. Женщины пыхтели, сопели, рассовывая свои вещи, почему-то торопились, мешали друг другу и переговаривались возбужденно:
– Вы посидите!
– Нет, это вы посидите!
– Подождите!
– Сами подождите!
Люди всегда нервничают при отправлении поезда и при высадке из него, даже если они уже зашли в вагон или прибыли на конечную станцию.
«Повезло, что женщины в попутчиках, – подумала я. – Экие толстушки! Ночью определенно будут храпеть».
Но до ночи еще было далеко, а дышать уже становилось нечем. Казалось, их тела вытеснили объем воздуха и его стало не хватать. Дальше – хуже. Когда они сняли верхнюю одежду, купе превратилось в газовую камеру. Резко запахло потом и духами – самое тошнотворное сочетание.
Едва удержавшись, чтобы не зажать нос рукой, пробормотав: «Устраивайтесь, я выйду», протиснулась в коридор. Надеялась, что дверь останется открытой. Но ее громко захлопнули за моей спиной.
Если не включат кондиционеры, я погибла. Меня-то в нормальном состоянии мутит от сильных запахов, не важно чего – бензина, парфюмерии или навоза, а уж нынче просто наизнанку выворачивает.
Прошла в начало вагона, заглянула в купе проводников:
– Скажите, пожалуйста, вы будете включать кондиционер?
Я спросила вежливо, но проводница возмутилась тоном заправской скандалистки:
– Не успели тронуться, уже претензии! Вам жарко, а кому-то, может быть, холодно!
– Может и не быть.
– Чего? – не поняла она.
– Холода. Вы включите кондиционер?
– Разбежалась! Мне еще билеты собрать и за постель.
– Но ведь это просто на кнопку нажать!
– Тут не детский сад, младшая группа! Не учите! Не мешайте работать, освободите проход!
Она почти кричала. В ответ на невинную просьбу! Наверное, у девушки плохое настроение. Наверное, ее парень бросил. Он в постели инвалид, а по другим бабам бегать чемпион. Она переживает понятное чувство обиды и срывает злость на всех, кто попадается под руку. На самом деле ей хочется ласки и понимания, нежности и участия.
Я стояла у окна, смотрела на пробегающие московские дачные платформы и придумывала оправдания хамству проводницы. Не подозревая того, проводница из моей недоброжелательницы превратилась едва ли не в оскорбленного ангела.
Наконец заработала вентиляция, я вошла в купе. Втянула носом воздух – аромат не исчез, но значительно разбавился. На моем месте у окна сидела одна из толстушек.
– Твои вещи, – сказала она мне, – наверх переложила. – Большим пальцем, как при жесте «здорово!»,
