моего прихода, надеюсь, обойдется без переломов, – сказал Петров и ушел.
Он созвонился с директором универсама, в котором сотрудники «Класса» отоваривались с заднего хода. В самом магазине – шаром покати и длиннющие очереди за колбасой и молоком.
– Свадьба? – кивнул на его покупки директор.
– Вроде того.
– Я и вижу – лицо у тебя счастливое.
Петрову смертельно хотелось спать, вообще свалиться и забыться.
Продукты ему упаковали в четыре коробки. Их надо было тащить до машины, потом до лифта, потом до квартиры. Наверное, профессиональная болезнь филантропов – радикулит.
– Тамара Ивановна, вы разберете все это?
– Конечно, голубчик. Я ужин приготовила – курицу у тебя нашла и картошку пожарила. Придешь?
Теперь Тамара Ивановна была сама кротость.
– Спасибо, с удовольствием. Как насчет рюмашки?
– Я не буду, а тебе, может, и следует. Ты пьющий? – спросила она подозрительно.
– Умеренно. Я пойду умоюсь и принесу коньяк.
Зина услышала, как вошел Петров, и открыла глаза. В комнате мягко стелился свет галогенного торшера.
– Привет, Зинаида.
– Здравствуйте, Павел.
– Если ты мне будешь выкать, я вспомню, сколько мне лет. Никто не знает, что десять лет назад семьдесят стукнуло.
Петров говорил не глядя на Зину. Он доставал из шкафа чистую майку и спортивные штаны.
– Я хотела уйти к себе, но Тамара Ивановна не позволила Зина понимала: надо поблагодарить соседа. Но удивительным образом никакой особой благодарности к нему не испытывала. Если растрескавшейся земле нужен дождь, то не важно, пригнал тучу северный или южный ветер, она будет просто впитывать влагу.
– Как ты себя чувствуешь? – Петров изучающе посмотрел на нее.
Желтенькая ночная рубашка в кружевах. В его постель залетела девочка-подросток из пионерского лагеря.
– Я себя не чувствую. Это кто-то другой.
– Есть хочешь?
– Нет, меня Тамара Ивановна бульоном кормила. Из вашей… твоей курицы.
– Тогда я тоже пойду подкреплюсь. Тебе ничего не нужно?
– Ты мальчиков видел?
– Видел, – соврал Петров. – Отлично выглядят…
Он хотел еще что-нибудь приврать, но Зина закрыла глаза и уснула.
«Кафка по мне плачет, – думал Петров. – Полнейший сюрреализм».
Он сидел на чужой кухне, поглощал ужин, приготовленный женщиной, о существовании которой еще вчера не подозревал, и обсуждал семейные дела посторонних людей.
– Звонила Валентина, сестра Зины, – делилась Тамара Ивановна, – бабушку их положили в больницу. Валя взяла отпуск и ухаживает за ней. И правильно, кому старуха там нужна. Чуть не углядел – и пролежни.
Петров не знал, что такое пролежни. Тамара Ивановна ему подробно объяснила.
