женой, судебный процесс о разделе имущества в Германии. Но мне-то какое было до этого дело? У меня из всего имущества была комнатка в оживленной питерской коммуналке, а я сочувствовала кому-то, кто никак не мог завершить тяжбу о разделе имущества на какие-то заоблачные для меня сотни тысяч долларов. И я, я (!) жалела и поддерживала его, а не он, брезгливо глядевший на мою убогую комнатушку. Он сообщил мне, что в Монтане даже самый последний индеец не стал бы жить в таких условиях, лучше б поселился на улице. Не знаю, как в Монтане, а я прожила в этой коммуналке целых пятнадцать лет. И даже бывала там счастлива.
Словом, сняли мы квартиру и стали жить вместе. Пока без ЗАГСа и прочего.
Вот вспоминаю я сейчас: а были ли мы счастливы? Он держался за меня, как за спасение, боялся всего и всех: и подъезда, расписанного граффити и сто лет не ремонтированного, и лифта, в котором кто-то выжег все кнопки, и их было трудно нажимать, и хмурой продавщицы в магазине, и пьяного мужика, привязавшегося к нам в троллейбусе и ругавшего «проклятых капиталистов». Алекс не понимал ни слова, но только брезгливо отстранялся от мужика, пахнувшего сивухой, чесноком и еще какой-то дрянью.
По утрам он не мог завтракать без ломтиков бекона с яйцом, хлеба для тостов, и мне приходилось разыскивать все это в дальних магазинах. Сам он по магазинам не ходил. И вообще, избегал выходить без меня из дому.
Деньги уходили быстро, потому что ему понадобился еще и компьютер, причем очень хороший, мощный, и хороший принтер, и фотокамера (он намеревался сделать серию репортажей из России для какого-нибудь издания). И самый дорогой и быстрый интернет, и мобильник тоже хороший.
Словом… деньги, которые он с собой взял, утекали быстро, а ведь он еще и регулярно платил немецкому адвокату, и часто звонил ему, что тоже было недешево. И мне пришлось искать дополнительные уроки, переводы, еще одну работу. Я стала возвращаться домой после десяти вечера, измученная настолько, что даже говорить толком не могла. Наскоро что-то ела и падала: спать, спать и спать. Хорошо хоть стирку и готовку он взял на себя. Целыми днями он сидел дома один, разбирал и собирал компьютер, что-то улучшал, учась на ходу, изучал программы, начал делать сайты. Нет, ленивым он не был, его тоже измучила ситуация, в которой он оказался. И он чувствовал себя виноватым. А я, дрожа и оглядываясь по сторонам, летела через наш двор, октябрьский, черный и мокрый. Хваталась за дверь и ныряла в темное нутро парадной. Лампочки, как всегда, не горели, только где-то наверху тускло светила случайная лампочка. И каждый раз была счастлива, нырнув в тепло квартиры, пахнувшей неблизким мне человеком…
Но я честно выполняла свой долг, который сама для себя и придумала.
Глава 3
Однажды позвонила приятельница. После приветственных возгласов и жадных расспросов она сказала:
– Слушай, тут у меня знакомая квартиру сдает бесплатно, но только
